Поэт - Майкл Коннелли

Достав кредитную карточку, я активизировал аппарат, встроенный в спинку переднего сиденья, проведя по нему, и набрал номер, значившийся в счете. Ответили практически моментально, и женский голос сказал:

— Отель «Нью-Отани», чем могу служить?

Немного растерявшись, я едва успел собраться и, прежде чем оператор повесила трубку, попросил соединить меня с номером Майкла Уоррена. Вызов переключили, но ответа не было довольно долго. Я понял: еще рано, чтобы возвращаться в отель. Нажав на кнопку снова, я вызвал справочную и спросил номер «Лос-Анджелес таймс». Набрав комбинацию, попросил соединить с отделом новостей и спросил, на месте ли Уоррен. Теперь меня соединили немедленно.

— Уоррен.

Это произнес я, вовсе не как вопрос, а как вердикт. Как приговор для Торсона, а равно — и для Уоррена.

— Слушаю, что вам угодно?

Он все еще не понял, кто я.

— Мне угодно послать тебя на хер, Уоррен. Если хочешь знать, однажды я напишу обо всем — и особенно о твоем месте в этой истории — в своей собственной книге.

Не вполне понимая, что говорю, я знал одно: мне нужно задеть его за живое, не важно, как именно. Годились только слова.

— Макэвой? Это Макэвой? — Он замолчал на мгновение, а затем я услышал саркастический смех. — Какая книга? Мой агент ждет на улице с готовым предложением. А что есть у тебя? Ха! Что ты еще нарыл? Скажи, Джек, есть ли у тебя агент?

Он ждал ответа, однако я мог предложить только свою ярость. А потому молчал.

— Так я и думал, — продолжал Уоррен. — Видишь ли, Джек, человек ты приятный, и мне даже жаль, что все так вышло. Это правда. Но я попал в трудное положение, и вообще та работа была не по мне... Мне достался выигрышный билет. Я только взял его.

— Гребаный мудак! Это моя история!

Я выругался довольно громко. Хотя в своем ряду из трех кресел я находился один, пассажир по ту сторону прохода посмотрел на меня довольно неприязненно. С ним была дама по возрасту много старше, возможно мать. Как я понял, предполагалось, что она не знакома с таким лексиконом.

Я отвернулся к окошку, в котором виднелась лишь черная мгла. Пришлось закрыть рукой ухо, чтобы не слышать ровного шума двигателей, не дававшего разобрать слова Уоррена. Его голос казался ровным и совершенно спокойным.

— Авторство за тем, кто написал, Джек, следует это помнить. Кто написал, тот и получает права. Если имеешь что-то против, прекрасно. Напиши об этом. Давай уже шевели мозгами... и хрен тебе в сумку. Пробуй, пробуй. Я весь к твоим услугам, и мы еще встретимся на первой полосе.

Чистая правда. Я понял сразу, как только услышал. Жалея, что позвонил, я злился на себя, а также на Торсона и Уоррена. Только не мог я отдать своего, заработанного кровью.

— Раз так, то не рассчитывай получать данные от своего источника, — сказал я. — Придется опустить Торсона на землю. Вообще-то я уже держу его за яйца. Как стало известно, он звонил тебе в отель еще в субботу вечером. Он мой.

— Не имею понятия, о чем ты говоришь. Кстати, я не даю информации об источниках. Никому.

— Это не требуется. Я разберусь с ним сам. Отымею его и высушу. Захочешь поговорить с ним, будешь звонить потом в охрану какого-нибудь банка в Солт-Лейк-Сити. Там его место.

Я позаимствовал выражение, которое Рейчел использовала для эквивалента сибирской ссылки. Челюсти опять сводило судорогой, а ответа все не было.

— Спокойной ночи, Джек, — произнес наконец Уоррен. — Все, что я могу сказать: постарайся это пережить и вернуться к гребаной реальности.

— Минуту, Уоррен. Ответь на один вопрос.

В своем голосе я отметил умоляющие нотки, которые сам же и ненавидел. Тем не менее Уоррен остался на связи, и я продолжил:

— Как насчет страницы из моего блокнота, той, что ты оставил в хранилище фонда? Это не случайность? Что, с самого начала готовил свой старт?

— Уже два вопроса, — сказал Уоррен, и в его голосе я услышал улыбку. — А мне пора.

Он положил трубку.

Десятью минутами спустя, когда самолет начал снижение, я начал понемногу отходить. Не без помощи доброй порции «Кровавой Мэри». Факт, что мои обвинения в адрес Торсона отныне подкреплялись конкретными доказательствами. Это успокаивало само по себе. На самом деле я не мог осуждать одного Уоррена. Он использовал меня, хотя, как известно, этим грешат все репортеры. Кто, как не я, имеет право судить об этом?

Впрочем, я не мог не осуждать и Торсона, что совершенно естественно. Я не знал, как и каким образом, но собирался довести до Боба Бэкуса факт телефонных переговоров Торсона или их смысл. Мне хотелось видеть падение агента.

Допив порцию, я вернулся к распечаткам, лежавшим в кармане за передним креслом. Решив продолжить исследование с той же точки, я стал изучать звонки Торсона, сделанные после переговоров с Уорреном.

За пару дней, проведенных в отеле, он сделал всего три междугородных звонка, причем все укладывались примерно в получасовой промежуток времени. Звонок Уоррену зафиксировали в 00.41 субботней ночи, можно сказать, в воскресенье утром, а за четыре минуты до этого он звонил по коду 703. В 00.56 — набрал зону с кодом 904. Вероятно, 703 — это центр ФБР в Виргинии. Мне не оставалось ничего, как попробовать самому. Набрав указанный в счете номер, я тут же услышал на том конце провода:

— ФБР, Квонтико.

Я повесил трубку. Что же, значит, ошибки нет. Потом, не имея понятия, что может скрываться за кодом 904, набрал третий, последний, номер. После третьего гудка на вызов ответил высокочастотный сигнал, тот самый, язык которого знают лишь компьютеры. Я слушал долго, пока трель не замолкла окончательно. Не получив ответа на протокол, компьютер разорвал соединение и повесил трубку.

Несколько озадаченный, я позвонил оператору и попросил назвать самый крупный из городов зоны 904. Оказалось, это Джексонвилл. Когда я спросил, находится ли в этой же зоне Рейфорд, ответ оказался положительным. Поблагодарив за информацию, я повесил трубку.

Из газетных публикаций о Горации Гомбле я уже знал, что Объединенное исправительное учреждение располагалось именно в Рейфорде. Именно там содержался Гораций Гомбл, туда же направили для отбывания наказания человека по имени Гладден. Я предположил, что Торсон дозванивался до компьютера неспроста, наверняка этот компьютер должен был связать его с тюрьмой, где сидели Гладден и Гомбл.

Пришлось еще раз позвонить оператору с вопросом по зоне 904. Теперь я задал вопрос, как позвонить на коммутатор Объединенного исправительного учреждения. Оказалось, все его номера начинались с цифры 431, что соответствовало цифрам, набранным Торсоном с гостиничного телефона.

Откинувшись на спинку кресла, я задумался об этом совпадении. Зачем нужно было звонить в тюрьму? Вряд ли прямое соединение понадобилось, чтобы убедиться, на месте ли Гомбл. Или он хотел проверить файлы с данными на Гладдена?