Нечего терять - Ли Чайлд

Там стоял старый пикап «шевроле», припаркованный носом к двери гаража. Все окна были застеклены. На стеклах еще оставались наклейки, и они были совершенно чистые, если не считать нескольких отпечатков ладоней и следов воска. Они казались слишком новыми по контрасту с облупившейся краской. Стремянка, ломик и фонарик лежали в кузове. Ричер подошел к входной двери по выложенной камнем дорожке и нажал на кнопку звонка. И услышал, как он звонит внутри дома. Вокруг царили тишина и спокойствие. Ричер стоял на крыльце долгих тридцать секунд, а потом дверь распахнулась.

Воэн посмотрела на него и сказала:

— Привет.

Воэн была в той же черной одежде, что и прошлой ночью, и выглядела спокойной и собранной, но немного отстраненной, словно ее мучили какие-то мысли.

— Я беспокоился из-за тебя.

— Неужели?

— Я дважды пытался до тебя дозвониться. Сюда и в машину. Где ты была?

— В разных местах. Тебе лучше зайти.

Она провела его по коридору на кухню. Здесь все выглядело так же. Чисто, аккуратно, идеальный порядок, у стола три стула. На стойке стакан с водой и кофе в кофеварке.

— Я сожалею, что не сумел сразу вернуться.

— Не нужно передо мной извиняться.

— Что случилось?

— Хочешь кофе?

— После того как ты расскажешь мне, что пошло не так.

— Все в порядке.

— Так я тебе и поверил.

— Ладно, нам не следовало так поступать прошлой ночью.

— Какую часть ты имеешь в виду?

— Ты сам знаешь. Ты воспользовался ситуацией. И теперь меня мучает совесть. Поэтому когда ты не вернулся вместе с самолетом, я выключила телефон и рацию, поехала в Колорадо-Спрингс и все рассказала Дэвиду.

— Посреди ночи?

Воэн пожала плечами.

— Они меня впустили. На самом деле они вели себя очень хорошо.

— И что сказал Дэвид?

— Это жестоко.

Ричер покачал головой.

— Вовсе нет. Я задал обычный вопрос.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Дэвида больше нет. Во всяком случае, того, которого ты знала. Он не существует как человек. И еще я хочу сказать, что у тебя есть выбор. Выбор совсем не новый. Начиная с Гражданской войны мы несем массовые потери. За прошедшие сто с лишним лет в положении Дэвида оказались десятки тысяч мужчин. Из чего следует, что на твоем месте побывали десятки тысяч женщин.

— И?

— Все они сделали выбор.

— Дэвид все еще существует.

— В твоих воспоминаниях. Но не в реальном мире.

— Он не умер.

— Но и живым его не назовешь.

Воэн промолчала, отвернулась, вытащила из шкафчика чашку из тонкого фарфора и налила в нее кофе. Протянула чашку Ричеру и спросила:

— Что было в маленькой коробке Тармана?

— Ты видела коробку?

— Я последовала за тобой через десять секунд. Я не собиралась ждать в машине.

— Но я тебя не заметил.

— Так и было задумано. Я тебя видела. Мне удалось все рассмотреть. «Вы хотите полететь вместе со мной?» Он избавился от тебя по пути?

Ричер кивнул.

— В Форт-Шоу, Оклахома. На военной базе.

— И ты попался.

— Что правда, то правда.

— Ты не такой ловкий, как тебе кажется.

— Я никогда не говорил, что я ловкий.

— Что было в коробке?

— Пластиковый сосуд.

— А что в сосуде?

— Сажа, — ответил Ричер. — Останки людей, побывавших в огне. Они соскребают их с металла.

Воэн села за стол.

— Это ужасно, — сказала она.

— Хуже, чем ужасно, — поправил ее Ричер. — Все сложнее.

— О чем ты?

Ричер уселся напротив.

— Ты можешь вздохнуть спокойно, — сказал он. — На заводе нет разбитых «хамви». Их отправляют в другие места.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что «хамви» так не горят. Чаще всего они взрываются, и людей выбрасывает наружу.

Воэн кивнула.

— Дэвид не получил ожогов.

— Так горят танки, — продолжал Ричер. — Из танка невозможно выбраться. Остается только сажа.

— Я понимаю.

Ричер ничего не сказал.

— Но почему ты говоришь, что все сложнее?

— Это лишь первый из серии выводов. Как логическая цепная реакция. Мы используем там наши танки. Что, наверное, не такая уж большая неожиданность. Но мы теряем танки, а это огромная неожиданность. Мы всегда понимали, что можем лишиться нескольких танков в войне с Советами. Но будь я проклят, если мы ожидали, что будем нести такие потери в схватке с кучкой какого-то террористического сброда с самодельной взрывчаткой, способной уничтожать боевые танки армии США. А это не слишком хорошо сказывается на нашем имидже. Я очень рад, что холодная война закончилась. Красная армия померла бы со смеху. Стоит ли удивляться, что Пентагон присылает обломки в запечатанных контейнерах, чтобы утилизировать их тайно.

Воэн встала, подошла к стойке и взяла стакан с водой. Она вылила содержимое в раковину и наполнила его из бутылки, которую вытащила из холодильника. Сделав глоток, она сказала:

— Сегодня утром мне позвонили из лаборатории штата. В моем образце водопроводной воды было около пяти частей ТХЭ на миллиард. Пока норма не нарушена, но ситуация быстро ухудшится, если Тарман будет продолжать так же широко использовать эту дрянь.

— Возможно, он остановится, — сказал Ричер.

— С чего бы?

— Это последнее заключение в цепочке. Мы еще не имеем права его сделать. Можно только предполагать.

— Ну а каков второй вывод?

— Что Тарман делает с разбитыми танками?

— Он перерабатывает сталь.

— Зачем Пентагону военная полиция? Чтобы охранять сталь?

— Не знаю.

— Пентагон не стал бы так поступать. Всем наплевать на сталь. Военная полиция охраняет нечто другое.

— И что же?

— Есть только одна возможность. Передняя и боковая броня танков включает в себя толстый слой обедненного урана. Это побочный продукт производства обогащенного урана для ядерных реакторов. Невероятно прочный и плотный металл. Идеально подходящий для броневых плит. Таким образом, второй вывод будет следующим: Тарман специалист по урану. И именно по этой причине здесь база военной полиции. Обедненный уран обладает токсичными свойствами и некоторой радиоактивностью. Такие вещи необходимо контролировать.