Все продается - Майкл Ридпат

Было бы преувеличением сказать, что период депрессии миновал, но сквозь тучи определенно стало проглядывать солнце. На следующий день мне удалось более или менее удачно пройти собеседование в одном из японских банков, а почти всю субботу я методично изучал «Файненшал таймс», особенно приглашения на работу и новости финансового мира. Рано или поздно я найду работу, рассуждал я, и лучше сразу показать, на что я способен. По сравнению с началом недели я сделал большой шаг вперед.

– Пол, расскажи, что произошло.

Я знал, что Кэти обязательно спросит об этом. Мы шли по заросшему высокой травой склону холма, спускаясь к небольшому ручью. Издали за нами наблюдало стадо черно-белых коров фризской породы; мне показалось, что коровы обсуждали, хватит ли у них сил перейти луг, чтобы взглянуть на нас поближе. В конце концов коровы решили, что мы не стоим таких усилий, и, опустив головы, снова принялись щипать траву. Накануне прошел дождь, и воздух был удивительно свежим. Светило солнце, и день казался скорее весенним, чем сентябрьским.

Этого вопроса я боялся больше всего. Я знал, что ни в чем. не виновен, но все считали меня преступником. Изменить общее мнение я никак не мог, так какой смысл оправдываться? Мне казалось более достойным хранить молчание, чем кричать всем и каждому о своей невиновности. И уж меньше всего на свете мне хотелось бы выглядеть хныкающим неудачником в глазах Кэти.

Еще по дороге в Хэмпстед я попытался подготовиться к возможным опасностям, ко всем возможным темам, способным породить конфликт: карьере Кэти, Кэшу, моим безуспешным попыткам найти работу и многому другому. Я был готов к трудному разговору, когда верный путь выбрать не легче, чем найти безопасную тропу на минном поле.

Но все получилось не так, как я ожидал. Кэти была искренне рада видеть меня. Весь путь до Чилтернса мы непринужденно болтали. Я оставил машину возле древней церкви в римском стиле, и дальше повела Кэти. Мы миновали типично английскую деревушку, старую буковую рощу, большую ферму и вышли к этому зеленому холму, у подножия которого бежал ручей.

Как бы то ни было, Кэти задала вопрос, и я стал рассказывать. Она слушала, внимая каждому слову, и я уже не мог остановиться. Я не только объяснил, как попал в неприятнейшую историю, но и сказал, что мне пришлось пережить за последние две недели. Я ощущал необычную легкость, потому что Кэти принимала все, что я говорил, очень близко к сердцу. Постепенно я успокаивался. Неожиданно для меня самого оказалось, что я уже не шагаю по лугу и Кэти не спешит за мной, а мы вдвоем медленно бредем по берегу ручья. Рассказывая Кэти, я и сам впервые понял, чем я занимался последние полмесяца – жалел себя. Я выговорился до конца.

– Прошу прощения за многословие, – сказал я. – Вы были очень терпеливы.

– Нет-нет, все в порядке, – отозвалась Кэти. – Похоже, вам пришлось несладко. – Она спустилась к самому ручью. – Может, мы здесь остановимся? Мы прошагали не меньше четырех миль. Я бы с удовольствием поплескалась.

Кэти сбросила туфли, закатала джинсы до колен и вошла в стремительный поток. Вода была холодной, и Кэти взвизгнула. Я лег на траву, подставив лицо солнечным лучам. Сквозь полуопущенные веки я смотрел, как Кэти прыгает с одного мокрого камня на другой, и волосы падают на ее загорелое лицо. Она приехала в белой рубашке и в старых джинсах. Я никогда не видел ее такой беззаботной, взъерошенной. Такая Кэти нравилась мне гораздо больше. Она очень мне нравилась. Я улыбнулся и закрыл глаза.

Должно быть, я задремал на прохладной траве, потому что меня разбудило щекотание под носом. Я наморщил нос, чихнул и открыл глаза. Кэти, лежа рядом со мной, длинной травинкой водила у меня под носом. Я вяло попытался схватить травинку, но Кэти, хихикнув, отдернула ее. Лицо Кэти было всего дюймах в шести от моего. Ее большие карие глаза светились. Потом улыбка исчезла с ее лица, я приподнялся и притянул Кэти к себе. Мы поцеловались – сначала нерешительно, потом крепче, обняв друг друга. Кэти оторвалась от меня, тихонько хихикнула, отбросила волосы с лица и снова жадно прильнула к моим губам. Именно в этот момент не больше чем в пятидесяти ярдах от нас кто-то крикнул:

– Бенсон, куда ты подевался? К ноге, чертова собака!

Мы со смехом оторвались друг от друга. Кэти встала.

– Пойдем, нам до машины не меньше трех миль.

– Хорошо, – вздохнул я и тоже поднялся.

По берегу ручья мы шли молча. Когда мы оказались на другой стороне долины, Кэти сказала:

– Мне очень жаль Дебби.

Еще одна непростая тема, но и на этот раз я почему-то даже был рад, что Кэти заговорила о ней.

– Мне тоже.

– Я ее почти не знала, – продолжала Кэти. – А ты?

Она изучающе смотрела на меня. Я понял, что она подразумевает, и улыбнулся.

– Не так, как ты подумала. Но у нас были очень хорошие отношения. Мне Дебби нравилась. – Мы прошли еще несколько ярдов.

– Что с ней случилось? – спросила Кэти.

– Что ты имеешь в виду?

– Видишь ли, все говорят, что она покончила с собой, но такого просто не могло быть. Несчастный случай тоже маловероятен.

– Гм-м, – промычал я.

– Ты знаешь, что с ней произошло на самом деле? – Кэти умела быть упрямой.

Я кивнул.

– Ты мне расскажешь?

Я глубоко вздохнул. Неожиданно мне захотелось рассказать Кэти все. Все на свете.

– Хорошо.

Мы поднимались по склону холма. Я молчал, пока мы не добрались до его гребня. Здесь мы остановились. Я бросил взгляд на ручеек, журчавший в. крохотной долине. Тихий, мирный уголок английской земли.

– Ее убили.

– Об этом я сама догадалась, – негромко произнесла Кэти. – Ты знаешь, кто это сделал?

– Нет. Сначала я думал, что это был Джо Финлей, но он все отрицал. И я склонен ему верить.

– Ах, так. А ты знаешь, почему ее убили?

– Думаю, да.

И я рассказал Кэти все. О том, как я узнал, что банк «Хонсю» никогда не давал гарантии «Тремонт-капиталу», о том, как у меня родились подозрения, что Дебби докопалась до обмана прежде меня. Я рассказал обо всем, что мне удалось выяснить в Нью-Йорке, о стычке с Джо Финлеем в Центральном парке, о ссудо-сберегательном банке «Финикс просперити» и о том, как этот банк инвестировал строительство «Таити».

Кэти слушала, широко раскрыв глаза, ловя каждое слово.

– Какая связь между всеми этими компаниями?

– «Тремонт-капитал» выпустила на сорок миллионов долларов облигаций, якобы обеспеченных гарантией банка «Хонсю». Потом Кэш продал половину этих облигаций «Де Джонгу». Хамилтон не проверил документацию, понадеявшись на гарантию японского банка. Вторую половину этих облигаций Кэш продал швейцарскому банку «Харцвайгер». Я не сомневаюсь, что герр Дитвайлер, оформивший сделку от имени швейцарского банка, был тем или иным образом подкуплен. Похоже, Кэш был одним из авторов всей аферы. Они с Вайгелем давно связаны одной веревочкой.