Воспоминания. Время. Люди. Власть. В 2 книгах. Книга 1 - Никита Хрущев

Кончилась критика тем, что Ворошилов был освобожден от обязанностей наркома обороны, а вместо него был назначен Тимошенко. Вскоре он стал Маршалом Советского Союза. Не помню сейчас, какой новый пост был дан Ворошилову, но долгое время он находился как бы на положении мальчика для битья.

Но одной констатации дела и гнева, оправданного, я бы сказал, гнева, в связи с ходом войны 1939–1940 годов было недостаточно. Следовало сделать должные выводы. Выводы же должны были заключаться не только в освобождении Ворошилова от должности и назначении другого лица на пост наркома. Нужно было иметь в виду, что «большая война» неизбежна. Требовалось срочно наверстать упущенное, найти в нашей экономике те бреши, в результате которых мы несли потери, выше поднять боеспособность Красной Армии и, самое главное, заиметь новые кадры.

Мне довелось познакомиться с Кирпоносом[264], когда он командовал войсками КОВО. Очень хороший командир и честный человек. И погиб он, как истинный гражданин Советского Союза. В Финляндскую кампанию он командовал дивизией, отличился в боях, получил потом генеральское звание и стал Героем Советского Союза. КОВО стоял примерно на том же по значению месте, как и Белорусский Особый военный округ (БОВО). Если БОВО грудью заслонял Москву от вражеского нападения с запада, то КОВО тоже находился на направлении главного удара. Там имелись благоприятные рельефные и почвенные условия для развития наступления механизированными войсками с запада на киевском направлении: хорошие дороги, почти нет болот. За границей писали, что это танкодром, что там можно, развернув танковые соединения, показать, на что они способны. Оценка оказалась правильной. В Великую Отечественную войну так и произошло. Назначив сюда Кирпоноса, считали, что он подходит по моральным качествам. Это было верно. Но у него не было опыта руководства таким огромным количеством войск. Видимо, других, более подходящих командиров, после кровавой мясорубки 1937–1938 годов, просто не осталось. Отсутствие же опыта потом сказалось на организации боев в ходе столкновений с гитлеровскими войсками. Кирпонос был далеко не Якир!

После Финляндской кампании требовалось сейчас же посмотреть еще раз, как мы обеспечены вооружением и боевой техникой, тут же приступить к перестройке промышленности, переводя ее на военный лад, чтобы полностью быть готовыми к войне. Хотя мы и не знали, какое время нам дано для передышки и когда на нас нападет враг, считаю, что реально делалось очень мало нового по сравнению с мирным временем. Это было страшное упущение, и потом мы за это поплатились, когда в первые месяцы войны у нас катастрофически не хватало вооружения и боевой техники. Сталин, как я полагаю, ожидал, что развернутся затяжные сражения английских и французских войск против немецких. Они истощат Гитлера. Таким образом окажутся сорванными его планы сначала разбить Запад, а потом Восток, то есть рухнет стратегия, заложенная им в идею подписания договора 1939 года с СССР о ненападении.

В тот период и Сталин, и Гитлер выполняли (а иногда делали вид, что выполняют) обязательства, взятые по августовскому договору и согласно сентябрьскому договору о дружбе и границе. Молотов часто докладывал: «Вот Шуленбург сказал… Шуленбург передал…» Согласно договору о дружбе мы должны были поставлять Германии зерно, нефть и мн. др. Все это мы пунктуально выполняли, гнали железнодорожные эшелоны в Германию. Со своей стороны Гитлер должен был нам предоставить крейсер. Он был уже на плаву. Его доставили в Ленинград, и там было организовано окончание корабельных работ. Гитлер прислал своих специалистов, которые помогали в постройке этого крейсера[265]. Я узнал об этом так. Крупный немецкий военно-морской начальник приехал в Ленинград для консультации. Ему отвели соответствующее помещение, создали необходимые условия, а потом возник скандал. Скандал устроили немцы, причина же была такой. Наша разведка обставила квартиру этого специалиста подслушивающими и фотографирующими аппаратами; кроме того, он оказался любителем женского пола, и разведка подбросила ему девицу. В одну из ночей его сфотографировали вместе с нею, чтобы уличить в непристойном поведении. Но наша техника, видимо, была плохая, и он услышал шум – щелчки работавшего аппарата. Стал искать, в чем дело, и нашел. На стене висела большая картина, в ней искусно было вырезано окно и вставлен фотоаппарат. Он заявил протест. Немцы оказались безразличны к его встречам с девицей, а наши-то чекисты думали, что фотографии дадут возможность завербовать его. Сталин тогда критиковал Берию за неудачу. Так я и узнал про это событие. Чем закончилось дело, не знаю. Крейсер же так и стоял у нас до конца войны недостроенным. Гитлер, посылая нам недостроенный корабль, вероятно, полагал, что успеет разбить нас, а потом вернет крейсер Германии.

Мы имели соглашение с Чехословакией, с фирмой «Шкода», которая должна была поставить нам зенитные пушки. Наши 85-мм зенитки, с которыми мы потом воевали, изготовлялись во многом по образцам, купленным у «Шкоды». Кроме того, мы получали у «Шкоды» и другие орудия. Но фирма не успела выполнить заказ до того, как Чехословакию захватил Гитлер. А теперь он дал указание, и «Шкода» выполнила прежний заказ, поставив нам какое-то количество крупнокалиберных орудий. Что касается зениток, то мы их использовали и как зенитные орудия, и как противотанковые. Итак, Гитлер делал все, чтобы создать видимость, будто Германия выполняет обязательства, взятые по договору с СССР.

Как же выглядели в тот период наши взаимоотношения с Германией с позиций Украины? Мы имели границу непосредственного соприкосновения с Германией. После ликвидации Польского государства Гитлер сначала держал у советской границы войска, укомплектованные солдатами возрастов не первого призыва. Это были воинские части не первого эшелона. Но мы видели также, что фашисты усиленно работают по укреплению границы. Если провозглашена дружба, то зачем такие усиленные работы? Это выглядело подозрительно. Конечно, командование КОВО докладывало Сталину. Сталин тоже понимал неснятую угрозу СССР, но вроде бы не обращал внимания на доклады и давал в ответ свое объяснение, которое нас в Киеве вовсе не укрепляло в смысле надежды избежать войны с Германией. Одновременно стали наглеть украинские националисты, начавшие конкретно действовать. К нам попали неопровержимые документы, уличавшие их в том, что они переметнулись к Берлину, получали оттуда деньги и инструкции: тоже одно из веских доказательств того, что Гитлер готовится напасть на нас и использует националистов как свою агентуру. Он хотел, рванув на Украину, иметь националистический «украинский прожектор», который освещал бы обстановку в разведывательных целях и стал немцам первоначальной опорой. Как раз эти функции и взяла на себя националистическая свора Западной Украины.