Барбаросса - Михаил Попов

О. X. А-а, ты понял, за кого я тебя принимаю!

О. Это было нетрудно, Аллах свидетель. Когда говорят про однорукого человека с рыжей бородой, всем понятно, что речь идет о Харудже.

О. X. Ты не испугался моих намеков?

О. Я не подумал, что ты меня принимаешь за такого человека, у меня не хватило наглости. Кроме того, не все однорукие – Харуджи.

О. X. Ты еще скажи, что Краснобородый потерял свою руку несколько лет назад, а ты всего около недели.

О. Так оно и есть.

О. X. Твою рану осмотрели.

О. Причинив жестокую боль.

О. X. Врачи, которые это делали, не могут прийти к однозначному выводу, когда она была отсечена.

О. Я не вижу в этих словах никакого смысла.

О. X. Скоро увидишь. Если бы не смола…

О. Прижигал мне рану ваш лекарь, не мог же я с ним договориться, будь я даже Харудж.

О. X. А с ним и не надо было договариваться, он сделал то, что на его месте сделал бы любой. Его действия можно было бы предвидеть.

О. Моя голова идет кругом, клянусь всем святым, я перестал понимать, чего от меня хотят.

О. X. Неужели прежде ты понимал?

О. Ты специально меня путаешь!

О. X. Чтобы ты так не думал, я могу рассказать тебе, что я думаю о происшедшем на острове Пеньон. Хочешь?

О. Расскажи.

О. X. У тебя такой безразличный тон, тебе все равно, угадаю я правду или нет?

О. Мне это все равно.

О. X. Почему?

О. Потому что никакой правды, кроме той, что я тебе поведал, нет.

О. X. Тогда слушай. Никакого взрыва не было. Ты ранил себя сам.

О. Зачем?

О. X. Ты специально остался на острове, чтобы притвориться мертвым и обмануть победителей. Ты рассчитывал с наступлением темноты ускользнуть с острова и, таким образом, избежать и смерти и плена.

О. Почему же я так не поступил?

О. X. Потому что рана оказалась опаснее, чем ты предполагал. Ты понял, что умрешь от потери крови, если не попросишь о помощи. Ты позвал лекаря. И попал в плен.

О. Ты только что говорил, что я заранее предвидел действия лекаря, значит, я заранее предполагал попасть в его руки.

О. X. Ты имел в виду эту возможность, потому что ты имел в виду все возможности.

О. Мне нечего сказать. Ты приписываешь мне свойства, которыми не может обладать человек.

О. X. Тем не менее я тебе их приписываю.

О. Такое впечатление, что ты пришел к этому разговору уже с готовым выводом, а меня спрашиваешь просто для собственного удовольствия.

О. X. Может быть, и так.

О. Тогда я развожу руками.

О. X. У тебя не получится.

О. Ах да, уже который раз я забываю…

О. X. Должен тебя похвалить, ты ведешь себя как человек, в самом деле лишь недавно потерявший руку. Еще не привыкший к ее отсутствию.

О. К этому действительно трудно привыкнуть.

О. X. На том месте, где тебя обнаружили, не найдено ни одной оторванной руки. По моему приказу обшарили весь остров.

О. Был взрыв, мне руку оторвало взрывом.

О. X. Но не могло же ее взрывом испепелить!

О. Ее могло отбросить в море.

О. X. И она стала добычей рыб?

О. И она стала добычей.

О. X. Почему ты так побледнел?

О. Как только мы заговорили о руке, очень сильно заболело то, что от нее осталось.

О. X. Хорошо, оставим это. Теперь ответь мне, почему ты пытался сбежать с нашей галеры, когда она прибыла в порт Орана?

О. Я боялся, что мне начнут задавать те вопросы, которые мне задаешь ты.

О. X. Если у тебя совесть чиста, чего тебе бояться.

О. Моя мусульманская совесть в самом деле чиста, но на ваш взгляд это как раз и может считаться преступлением. Видишь, я оказался прав.

О. X. Я тоже прав.

О. Так не бывает.

О. X. Бывает. Ты прав, считая, что христианин не может доверять мусульманину, я прав, утверждая, что побег с нашей галеры ты задумал не по ее прибытии в Оран, а еще до того, как люди Мартина де Варгаса взяли Пеньон.

О. Ты продолжаешь утверждать, что я настолько ужасающий злоумышленник, что…

О. X. Да, я утверждаю, что ты ужасающий злоумышленник.

О. Но кто именно, ты сказать не можешь? Не можешь сказать, как меня зовут?

О. X. Здесь вопросы задавать позволено только мне!

О. Так задавай! А можешь и не задавать. Я и сам все понял, и я отвечу, хотя ты и не спрашиваешь.

О. X. Что, ты думаешь, я у тебя не спросил?

О. Ты хотел спросить, не Харудж ли я?

О. X. И что же ты ответил бы на такой вопрос?

О. Я ответил бы – нет! Против меня нет улик, хотя ты, в ослеплении безумном, думаешь, что они есть!

О. X, Где твоя левая рука?

О. Она потеряна, но не годы назад, а всего семь дней тому. Я уже говорил об этом, и нет смысла начинать все сначала. Тебе хочется поймать Харуджа, ты мечтаешь об этом, может быть, ты дал обет своему Богу, но при чем здесь я?!

О. X. Я дал обет своему Богу.

О. Если тебя не убедили все мои предыдущие слова, возьми в рассуждение тот факт, что Харуджа здесь, в Оране, не может никак быть!

О. X. Почему же?

О. Потому что он в Мешуаре!

О. X. Откуда ты, Омар ат-Фараби…

О. Ат-Фаради! Не сбивай меня!

О. X. Откуда ты, Омар ат-Фаради, можешь знать, что Харудж находится именно в Мешуаре?

О. Чтобы об этом догадаться, не надо быть мудрецом. Мешуар – ближайший к Алжиру город. Это даже не город, а обыкновенная крепость. Ему больше некуда бежать. Ни в каком другом городе побережья его не примут. Его предали все.

О. X. Ты все говоришь правильно, ты ни разу не ошибся, даже в мелочи, но я не верю, что ты просто Омар ат-Фаради или Фараби, что не имеет никакого значения. Ни первый, ни второй никогда не существовали на свете.

О. Кто же я? Извини, что задаю вопрос, где никому, кроме тебя, не пристало их задавать.

О. X. Хочешь, чтобы я тебе сказал?

О. Еще бы, всякому человеку интересно знать свое подлинное имя.

О. X. Тебя зовут Фикрет.

О. Фикрет?! Правая рука Харуджа?!