Лес разбуженных снов - Антон Леонтьев

А в парке слышались странные шорохи. Убийца заметил трех дюжих подростков, молча гнавшихся за четвертым, хлипким и уже окровавленным. Черт, озираясь, быстро покинул парк. Всю дорогу до пансиона он не мог отделаться от ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Вой, уже знакомый ему, раздался где-то рядом. Черт побежал.

Он оказался около пансиона полчаса спустя. Отдышавшись, Вацлав снял «костюм старика», отлепил бороду и остался в черном тренировочном костюме. Затем извлек из потайного отделения чемодана черную маску с прорезями для глаз, длинный нож с зазубренным лезвием и небольшой рюкзак.

Проникнуть в пансион оказалось проще простого. Дверь поддалась с первой попытки и, тихо скрипнув, отворилась. В коридоре горел ночник. Черт направился к конторке, где отыскал регистрационную книгу. Вот она, нужная запись! Стелла Конвей остановилась в десятом номере.

Черт ощутил радость и возбуждение. Каждый раз, когда он отправлялся на охоту, его обуревали подобные чувства. Вацлав поднялся по лестнице наверх. Когда он подошел к двери, на которой блестела табличка с числом 10, внизу начали бить часы. Вацлав быстро вставил в замочную скважину отмычку, дверь, щелкнув, открылась, и он вошел в спальню.

Затаив дыхание, Черт приблизился к кровати, на которой лежала Стелла. Комнату освещала небольшая лампа под синим абажуром, стоявшая на ночном столике. Стелла боится темноты! Его заслуга!

Черт услышал ее ровное дыхание. Он доведет до конца то, что ему не удалось в начале года, – ему осталось убить Стеллу. Вацлав взял небольшую подушку, лежавшую около закутанной в одеяло фигуры, быстрым движением накрыл голову доктора Конвей. Та беспомощно задрыгалась и замычала, и Черт, сильно размахивая, начал наносить один удар ножом за другим. Жертва хрипела, простыни окрасились кровью. Вацлав, чувствуя сексуальное возбуждение, без остановки работал ножом. Рука уже устала, в горле пересохло, стены были заляпаны багряными брызгами.

Наконец Вацлав остановился и перевел дыхание. Он нанес никак не меньше шестидесяти ударов. Кровать была залита кровью. Жертва не шевелилась – еще бы, женщина давно умерла. Черт знал: наступил момент взглянуть ей в лицо. В лицо, с которого он потом снимет кожу.

Звуков борьбы никто не слышал, пансион мирно спал. Вацлав чувствовал себя опустошенным и счастливым. Доктор Конвей мертва, и он может скрыться за границу. Там, вдали от Герцословакии, он продолжит убийства. В Швейцарии у него имелся счет с крупной суммой, а в банковском сейфе хранились два паспорта – французский и бразильский. Весь мир принадлежит ему!

Он откинул одеяло и взглянул в лицо доктора Конвей.

Комиссар Марк Золтарь прошелся по комнате и в который раз посмотрел на часы. Было пять минут двенадцатого. В гостиной комиссар был не один – там же находился один из его бывших подчиненных, полный пожилой полицейский. Новый глава вильерской полиции поручил ему наблюдать за Марком. Задание причиняло полицейскому душевные мучения: с одной стороны, он не хотел потерять работу и выполнял возложенное на него поручение, с другой же – никак не мог отделаться от ощущения, что является предателем.

– Шеф, ну что вы ходите? Сядьте же наконец! – произнес полицейский и тяжело вздохнул.

По телевизору показывали глупый комедийный сериал, но Марку было совсем не до этого. Время! У него так мало времени! Нужно что-то предпринять!

– Мне нужно уйти, – произнес Марк.

Полицейский покачал головой:

– Шеф, я не могу вам позволить покинуть дом! Вы же знаете, я отвечаю за вас головой! Если Густав узнает, что я разрешил вам выйти, он меня выбросит из полиции!

– Густав долго не продержится, – заявил Марк Золтарь. – Он погряз в коррупции, работает на князя Сепета, уничтожает важнейшие улики, покрывает его светлость и обманывает народ, подсовывая труп медведя-гризли! Совсем скоро он с треском вылетит из кресла начальника полиции. Но для меня важна каждая минута! Вацлав Черт наверняка уже в Вильере. Он же попытается напасть на доктора Конвей!

Полицейский почесал затылок.

– Ну, шеф, забудьте об этой столичной штучке, вы и так из-за нее отстранены от расследования! Приехал ее начальник, важный тип из Экареста, он ее и охраняет. Говорят, завтра на вертолете они отправятся в столицу. Вот на что тратятся денежки государства! Какая вам разница, что с ней случится?

Марк подошел к сидящему в кресле полицейскому и процедил:

– Не смей так говорить! Еще одно замечание, и я, клянусь, вытрясу из тебя душу!

– Вы влюбились, шеф, – подытожил полицейский. – Как пить дать, влюбились! Ну что вы такого в ней нашли? Она же не для вас! Вы так любите Вильер, а она привыкла к большому городу. Придется вам ради нее просить о переводе в Экарест или даже увольняться. Подумайте хорошенько – она же всем несчастья приносит, эта Стелла!

Комиссар, зарычав, схватил со стола книгу и швырнул ее в стенку. Полицейский безмятежно продолжал выговаривать ему:

– Шеф, берегите нервы! Ну для чего она вам? Неужели вы готовы рискнуть всем ради нее?

– Готов! – отозвался Марк Золтарь. – И ты должен мне помочь! Я сойду с ума от одной мысли, что с ней может что-то произойти. Готвальд не сможет ее защитить, а Вацлав Черт – хитрый убийца. В салоне матушки Гертруды она находится в опасности. Если с ней что-то случится… Нет, я даже не хочу думать об этом!

Полицейский щелкнул пультом дистанционного управления, выключив телевизор.

– Шеф, вас аж трясет! Охраняют же вашу Стеллу! Да если маньяк ее и найдет… – И умолк под грозным взглядом Марка. Подумав несколько секунд, толстый полицейский продолжил: – Ну, шеф, что же вы себя так терзаете…

– Никакой я тебе больше не шеф! – взорвался Марк. – Меня отстранили от расследования, а на днях вышвырнут с позором из полиции. И все потому, что ты не хочешь позволить мне уйти. Да ведь об этом никто не узнает!

– А если узнают, шеф? – возразил его бывший подчиненный. – Вы-то офицер, с вас взятки гладки, а мне придется отдуваться по полной программе. А у меня жена, дети! Вот уволят меня, кто их будет кормить? Стану я до конца жизни себя корить, думая о том, что виной всему какая-то красотка-докторша из Экареста, что вам в душу запала, шеф…

Марк Золтарь решился. Оказавшись около разглагольствовавшего полицейского, комиссар ударил его ребром ладони по горлу. Голова полицейского слегка дернулась, он обмяк в кресле. Марк пробормотал:

– Сожалею, друг, но иного выхода у меня нет. Ты не хотел выпускать меня, пришлось применить силу. Так ты, кстати, и работу свою сохранишь – я же на тебя напал, а ты не смог сопротивляться.

Пощупав пульс у потерявшего сознание полицейского, Марк принес с кухни моток веревки, привязал своего бывшего подчиненного к креслу, а рот заклеил скотчем.

– Мне очень жаль, – пробормотал, еще раз извиняясь, Марк, как будто тот мог его слышать. – Обещаю, что скоро вернусь. Тебе не придется провести всю ночь связанным.