Ад идёт с нами - Александр Гедеон

Развивать мысль репликант не стал. Он ведь не Блайз, чтобы витать в облаках и гадать, “что было бы, если?”. Вместо этого Чимбик поднял Эйнджелу на руки и зашагал к дому, наслаждаясь исходившим от неё теплом.

— Это ещё что такое? — рассмеялась эмпат.

— Я принял решение удовлетворять любопытство, когда это не вредит делу, — сообщил Чимбик. — Давно хотел узнать каково это — нести тебя на руках без брони.

Он едва не ляпнул “с самого Эдема”, но вовремя прикусил язык. Не то воспоминание, которое он бы хотел пробудить в Эйнджеле.

— И как впечатления? — весело полюбопытствовала та.

— Приятно, — лаконично отозвался репликант.

Отпустил он Эйнджелу только на веранде, перед дверью в дом.

— Вам с сестрой нужно отдохнуть, — сказал сержант. — Да и нам с Блайзом — тоже. Утром мы разведаем подходы к заводу. Доброй ночи.

В отведённую ему комнату Чимбик вернулся умиротворённый и счасливый. Затем представил, что Эйнджела всегда будет с ним и улыбнулся. Следом пришла мысль, что она будет рядом во время опасных спецопераций и нахмурился. Затем представил, что она будет на таких спецоперацих без него и зло сжал зубы.

Взяв в руки наспинную пластину брони с встроенным автодоктором, сержант собрался получить инъекцию препарата для подавления гормональных всплесков, когда услышал лёгкие шаги в коридоре.

Через пару секунд раздался тихий стук в дверь.

— Можно?

Эйнджела.

— Входи.

Старомодная деревянная дверь без намёка на голосовое управление или управление с импланта открылась и Эйнджела скользнула в комнату.

— Что-то случилось? — спросил сержант.

— Да, — девушка подошла к нему, взяла наспинную пластину брони и отбросила ту в сторону.

А потом поцеловала.

Прикосновение её губ кружило голову, но куда больше Чимбика потрясла эмпатия. Эйнджела открыла свои чувства и репликанта наполнили чужая нежность, любовь и желание. Или то были отражения его собственных эмоций?

— Не хотела умереть, не узнав, каково это — заниматься любовью, а не сексом, — шепнула Эйнджела, прервав поцелуй.

— Эмпатия, — хрипло выдохнул Чимбик. — Капитан Йонг узнает о нас. Это запрещено.

— Плевать, — пальцы Эйнджелы скользнули по коротким волосам репликанта и легли тому на затылок. — Пусть попробуют запретить.

Чимбик ощутил упрямый вызов эмпата и улыбнулся. Сама мысль, что Эйнджела готова показать всему миру, что ей дорог репликант, вызывала незнакомое ликование.

— Пусть попробуют, — повторил сержант и его улыбка на миг стала хищной, будто он уже топил в крови тех, кто рискнул бы запретить что-то его Эйнджеле.

А потом она принятула его голову к себе и поцеловала так, что мысли строем покинули голову Чимбика.

Несмотря на эйдетическую память и тренировку внимания, происходившее дальше Чимбик замечал урывками, будто вывалившись в иной, параллельный мир, что лишь время от время от времени соприкасался с реальностью. Его мир сузился, схлопнулся до женщины, что ни на мгновение не отрывалась от него. До пьянящих поцелуев, рядом с которыми меркли самые смелые мечты. До прикосновений, от которых тело пронизывало незнакомое наслаждение.

Сержант больше не думал, не взвешивал, не планировал. Рациональность, сдержанность, здравый смысл — вся выстраиваемая годами обучения личность репликанта капитулировала, не способная противостоять вырвавшемуся из-под гнёта дисциплины естеству.

Эйнджела больше не произнесла ни слова. Слова были лишними, пустыми, ущербными. Бессмысленным сотрясанием воздуха, не способным передать всё то, что творилось в её душе. Она обошлась без слов. К эмпатическим прикосновениям Чимбик за время пребывания на Идиллии успел привыкнуть, но всё же оказался ошеломлён. Чувства Эйнджелы были яркими, сильными, слитыми в бурный, пьянящий поток, что сметал любые сомнения. Им просто не осталось места. Любовь, радость и горячее, почти обжигающее желание любовников отражались и множились, словно в бесчисленных зеркалах.

Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура

— Ну козёл… — Костас отвернулся от терминала.

В иное время подначка Шеридана непременно взбесила бы коменданта, но сейчас, чуть поспав и отойдя от воздействия феромонов, Рам пребывал в довольно странном состоянии.

С одной стороны — полковник был удивительно спокоен и умиротворён. С другой — не мог не думать о произошедшем между ним и Зарой.

Нет, Рам не раскаивался в том, что сделал. Феромоны просто помогли, приблизив неизбежное. Арора действительно ему нравилась, но на гораздо более серьёзном уровне, чем банальное желание затащить идиллийку в постель. И не будь она замужем… Это всё и портило.

Что бы не говорила Арора об идиллийском взгляде на измену, Костас воспитывался в иной культуре. Жив муж Зары, вернётся ли — неизвестно, но наставлять ему рога Костас не собирался. Ну а жена Зары… Рам вспомнил картину в комнате отдыха дежурных и усмехнулся. Жена Зары сама украсила семейство шикарными рогами, так что тут можно не заморачиваться.

Костас распахнул окно, сел на подоконник и закурил, глядя на ночной город. Мысли текли неспешно, синхронно с струйками табачного дыма. Собственно, чего он ломает голову? Надо просто прекратить всё, пока не зашло слишком далеко. Извиниться, сказать, что был под феромонами, сожалеет и… И всё. Неприятно, но не смертельно. В конце концов, Арора не станет менять свой образ жизни ради залётного вояки. Да и сам Костас тоже не потерпит, если Зара пойдёт на сторону, руководствуясь идиллийской моралью.

— Глупо это всё, — пробормотал Костас. — Как мальчишка, ей-богу. Так недолго и до стихов в старомодную тетрадку докатиться.

Подкурив от окурка новую сигарету, китежец невесело ухмыльнулся. Дурацкая ситуация, в которую он загнал себя сам. А теперь сидит и ломает голову над проблемой, не стоящей и выеденного яйца.

От дальнейшего самокопания Костаса отвлекло явление “неразлучников”.

— Никогда не думала, что снимусь в порнухе, — объявила Ракша, снимая шлем.

— Я тоже, — поддакнул Грэм. — Ладно бы ещё в училище не поступил, но чтобы прямо в служебное время….

Рам поперхнулся дымом. Прокашлявшись, комендант с подозрением принюхался к зажатой в пальцах сигарете. Нет, вроде чистый табак, без примесей. Может, феромоны ещё не опустили? Глупость — феромоны не вызывают галлюцинаций.

— Простите, что? — осторожно осведомился Рам. — Я правда слышал то, что слышал? Порнушка, съёмки…

— В жизни всё надо попробовать, — философски сообщила Дана.

Она бросила шлем на диван, подошла к мини-бару и достала упаковку с соком.

— И порнушка — ещё не самое хреновое, — добавил Грэм.