Разорванное время - Алексей Калугин

– Куда впадает эта река? – спросил Игорь у нестабилизированного.

– Никуда, – ответил тот.

– Эта речка называется Стикс, – мрачно пошутил Кийск.

Перейдя речку вброд, они вскоре достигли каменной плиты, служащей основанием для высоких, отвесных скал.

Аника устало опустилась на камень и закрыла глаза. Но уже через минуту она приподнялась, достала из своей сумки расческу и зеркальце и начала приводить в порядок спутанные волосы.

Проводник, сказав, что скоро вернется, направился куда-то вдоль скальной стены. Вернулся он минут через десять, неся в охапке десятка полтора серых волокнистых брикетов, используемых в пустых землях в качестве топлива.

Разведя огонь, люди стали сушить одежду и обувь. Заставили раздеться и нестабилизированного, хотя тот долго упирался. Сняв наконец одежду, проводник присел в стороне от остальных, старательно отводя лицо в сторону и прикрывая его ладонью.

– Слушай, кончай дичиться, – окликнул его Кийск. – Двигайся ближе к огню.

– Хочешь подружиться с нестабилизированным? – с раздражением и, как показалось людям, глубоко затаенной злостью отозвался проводник. – А как тебе понравится это?

Он повернул к Кийску свое лицо, на котором сейчас один глаз сполз на щеку, другой поднялся до виска, а между ними, рассекая овал лица наискосок, растягивались в усмешке широкие полосы губ.

– Если ты собрался этим меня напугать, – спокойно ответил Кийск, – то, уверяю тебя, мне доводилось видеть вещи и пострашнее. Уродливым делает человека не внешность, а то, как он сам относится к себе и другим людям. Если ты считаешь себя каким-то особенным, а нас держишь за пустых болтунов и недоумков, то можешь и дальше оставаться там, где сидишь.

На перекошенном, постоянно пребывающем в движении лице нестабилизированного невозможно было уловить какое-либо выражение. Но после слов Кийска проводник поднялся со своего места и подсел к костру.

– Я не хотел вас обидеть, – сказал он. – Я просто думал, что вам неприятно мое общество.

При этом черты лица его сделались почти правильными, только левый глаз то и дело сползал вниз, на щеку.

– Как тебя зовут? – спросила нестабилизированного Аника.

– Берджис, – ответил тот.

– Кто дал тебе это имя? – поинтересовался Игорь.

– Я придумал его сам, – сказал проводник. – А может быть, так меня звали прежде, до того как я оказался в пустых землях.

– Ты совсем ничего не помнишь из прошлой жизни?

Берджис отрицательно качнул головой.

Из еды у них были только плитка шоколада да размокшая пачка галет, оказавшиеся в сумке у Аники. Берджис предложил сходить поискать еду, но есть никому не хотелось, и поэтому решили просто немного отдохнуть перед тем, как идти дальше.

Непродолжительный сон вернул всем силы и уверенность в успехе задуманного.

– А что мы будем делать, когда дойдем до Блуждающего дома? – спросила Аника так, словно они собирались пересечь лужайку парка в солнечный полдень.

– Познакомимся с хозяевами, – попытался отшутиться Игорь.

– Нет, я серьезно, – настаивала девушка. – Если оттуда нет дороги назад, что мы будем там делать?

– Будем идти все время вперед, – сказал Игорь. – Нет такого места в мире, где кончались бы все дороги. Конец любой дороги – это всегда начало нового пути.

Берджис проводил их до входа в глубокий, темный грот.

– Я вышел отсюда пять лет назад, – сказал он. – У противоположной стены грота берет начало галерея, ведущая вверх. Что дальше – не знаю.

– Темнотища-то какая, – охнул Игорь, заглянув в грот.

– Что бы вы без меня делали? – сочувственно вздохнула Аника, доставая из сумки фонарик.

– Здесь я должен вас оставить, – сказал Берджис. – Если я войду в грот, то вместе мы никогда не найдем вход в галерею. Для меня этот путь закрыт. Не знаю, зачем вы идете к Блуждающему дому, но в любом случае желаю успеха.

– Спасибо, Берджис. Спасибо тебе за все. – Кийск протянул нестабилизированному руку.

Берджис на мгновение как будто растерялся. Медленно подняв свою руку, он взял ладонь той, что была ему протянута, и крепко сжал ее.

На секунду Кийску показалось, что перекошенный от уха к подбородку рот нестабилизированного улыбнулся ему, как старому другу.

Если грот выглядел внутри как естественное горное образование, то галерея, вход в которую находился там, где и указал Берджис, была явно искусственного происхождения. Проход ее был настолько узким, что два человека с трудом смогли бы в нем разойтись. Стены, ровные, почти гладкие, поднимались высоко вверх и смыкались сводом правильной, округлой формы.

Игорь шел первым, освещая дорогу фонарем.

– Интересно, а кто освещает дорогу нестабилизированным, когда они спускаются вниз? – спросил он просто так, ни к кому не обращаясь.

– Здесь трудно сбиться с пути даже в полной темноте, – ответил ему замыкавший шествие Кийск.

Проход вел все время прямо, никуда не сворачивая.

– Идем уже больше часа, – сказал Игорь. – Так можно пройти насквозь всю скальную гряду и выйти по другую ее сторону.

– Наверное, тот же фокус, что и в песках, – сказала Аника. – За то время, что мы ехали, можно было раза два пересечь котловину из конца в конец.

Когда впереди наконец забрезжил красноватый свет, все зашагали быстрее.

Однако путь внутри скал вывел их не к Блуждающему дому, а на небольшую, стиснутую с трех сторон каменными стенами площадку. Под ними лежала засыпанная красным песком котловина. Джипа, который они бросили где-то неподалеку от центра, видно не было.

Кийск подошел к краю площадки и посмотрел наверх, рассчитывая увидеть Блуждающий дом, но нависающие скалы закрывали обзор.

– Придется подняться выше, – сказал Кийск, указывая на узкую дорожку, тянущуюся вдоль отвесной каменной стены.

– Когда ты стоишь на краю пропасти, у тебя не возникает желания прыгнуть вниз? – спросил Игорь у Аники.

– Нет, – покачала головой девушка. – Мне, наоборот, хочется убежать от нее подальше.

– Ну, здесь бежать будет некуда, – сказал Кийск. – Так что, если закружится голова, просто закрывай глаза и цепляйся за меня покрепче.

– А ты сам высоты не боишься? – улыбаясь, спросил у Кийска двойник.

– Попробуй догадаться, – усмехнулся Кийск.

Они двинулись вверх по тропе в том же порядке – впереди Игорь, следом за ним Аника и последний, с сумкой на плече, Кийск. Каменная стена, к которой они прижимались спинами, была совершенно ровной, без выступов и трещин. Только полнейшее безветрие, царящее в котловине, позволяло идти по тропе спокойно, не ища руками опоры на стене. Порыв ветра средней силы без труда сбросил бы в пропасть путников, поднимающихся вверх без страховки.