Я дрался с самураями. От Халхин-Гола до Порт-Артура - А. Кошелев

Неудивительно, ведь русские первопроходцы открыли Курильские острова еще в первой половине XVII века. В 1697 году отряд Атласова установил, что местным жителям ничего не известно о существовании Японии. Казаки свободно собирали на Курилах ясак, промышляли пушнину и морского зверя. Потом настало время официальных экспедиций, субсидируемых Российским государством. В 1739 году архипелаг исследовала экспедиция капитана М. П. Шпанберга, который по указанию адмиралтейств-коллегии прошел вдоль всей Курильской гряды в поисках морского пути в Японию. В ходе экспедиции все острова — в том числе и Малой гряды — не только были нанесены на карту, но многим из них даны русские имена — например, остров Шикотан назван Фигурным, а остров Сибоцу — Зеленым.[35] С 1796 г. по инициативе английского мореплавателя У. Броутона остров Шикотан на многих картах стал именоваться островом Шпанберга.

В 60-х годах XVIII века императрица Екатерина II разрешил русским купцам торговать с айнами на Южных Курилах. В 1765 г. на Кунашир прибыл первый русский купец А. Толстых. В 1775–1779 гг. купцы Г. Шелихов и П. Ласточкин организовали на свои средства очередную экспедицию на Южные Курилы, которая дважды побывала и на острове Хоккайдо, в то время известном русским под именем Матсмай. Там в бухте Аккэси русские купцы попытались завязать торговлю с местным населением.

В 1795 г. на острове Урупе промысловая компания купцов Шелихова и Голикова основала русскую факторию Александра. (Она просуществовала более полувека и была сожжена англо-французским десантом в 1855 году, во время Крымской войны.) Во многих документах того времени и сам остров Уруп стали именовать островом Александра.

С 1799 г. монопольное право на хозяйственное освоение Курильских островов и использование их природные ресурсов принадлежало Российско-американской компании, основавшей ряд поселений на Южных Курилах, жители которых должны были заниматься скотоводством и земледелием для обеспечения продовольствием Камчатки и побережья Охотского моря.

Это лишь малая толика известных фактов, но и их вполне достаточно, чтобы установить, кто открыл Курильские острова и кто первым начал их колонизацию.

За неимением других доводов, японская сторона ссылается на русско-японский договор 1875 года, по которому Южный Сахалин становился русской территорией, а все Курильские острова передавались Японии. (На тот момент Александр II и его окружение считали эти острова абсолютно бесполезной землей и предложили их японцам, чтобы те могли «спасти лицо».) Однако этот договор был перечеркнут вероломным нападением Японии на Россию в 1904 году.

Что же представляли собой Курильские острова в начале XX века? За ответом обратимся к такому точному и объективному источнику, как «Военная энциклопедия». В XIV-м томе, изданном в Петербурге в 1914 г., читаем:

Далее перечисляются наибольшие острова, в числе которых Итуруп, Кунашир и Шикотан. Итак, ни в России, ни в любой другой стране мира до 1945 г. никто не отделял Кунашир и Шикотан от остальных Курильских островов.

Читаем дальше:

Итак, в 1914 году на Курилах проживало всего 600 человек (из них на Южных Курилах — меньше половины).

Но ведь в 1945–1946 гг. с Курильских островов было выселено 17 тысяч японцев! Спрашивается, откуда они взялись? Что, за 30 лет (с 1914 г. по 1944 г.) здесь произошел небывалый в истории демографический взрыв, и население увеличилось в 30 раз?

Ничего подобного. Просто в 1930-х и начале 40-х годов японцы построили на Курилах значительное число военно-морских баз и аэродромов, предназначенных для агрессии как против СССР, так и против США. Для строительства многочисленных портов, взлетно-посадочных полос, казарм, укреплений и т. п. на острова были доставлены тысячи гражданских рабочих. Кроме того, японским военным и их семьям нужны были столовые, прачечные, магазины, больницы — а значит, и обслуживающий персонал. Так что подавляющее большинство японцев прибыло на Курилы всего лет за 10, за 15 до войны, а значит, их никак нельзя считать коренными жителями — не говоря уж о том, что даже «гражданское» население было так или иначе связано с вооруженными силами, работало на армию.

Таким образом, стенания японских официальных лиц, тысячекратно усиленные японскими СМИ, об «изгнанниках, лишенных земли предков», рассчитаны на малограмотных людей.

Кстати, с Южного Сахалина после войны депортировали еще больше японцев, и даже с концессий на Камчатке выселили около тысячи человек. Но все это капля в море по сравнению с теми 6 300 000 японских мирных жителей, которые вынуждены были в 1945–1947 гг. покинуть территории, вышедшие из-под юрисдикции Японии.

Однако и японское правительство, и отечественные «демократы» напрочь «забыли» об этих фактах. Как предпочитают они не вспоминать и о сотнях японских островов в Марианском, Маршалловом и Каролинском архипелагах, на которых к 1939 г. проживало 70 тысяч японцев и 50 тысяч аборигенов и которые после войны были захвачены янки и стали колониями — причем даже не США, а американских вооруженных сил. Военные не только выселили оттуда всех японцев, но и превратили эти острова в совершенно закрытую зону, куда «посторонним», включая собственных граждан, доступ категорически запрещен.

С 1945-го по 80-е годы «Голос Америки» распинался об американских «правах» и «свободах», в том числе и о «свободе передвижения» по всему миру, которой-де американцы обладают в отличие от советских людей. А тут не то что простой гражданин США, но и сенатор не мог посетить большинство островов Микронезии без специального разрешения высшего военного командования.

В чем же дело? Может, 17 тысяч японцев с Южных Курил были первосортными японцами, а 70 тысяч японцев из Микронезии относились к третьему сорту или были вообще «некондицией»?

Понятно, ответа на этот вопрос мы не получим.

Выгода Японии от «возвращения» Южных Курил несоизмеримо мала по сравнению с упущенной прибылью от совместной с русскими разработки огромных богатств Дальнего Востока и Сибири. Но Курильские острова нужны правящим кругам Японии не сами по себе, а как повод для накручивания военной истерии, наращивания вооруженных сил (само существование которых, кстати, противоречит японской конституции) и подготовки населения к будущей агрессии. Вспомнив пушкинского «Бориса Годунова», можно сказать, что Курилы — лишь «предлог раздора и войны».