Прежняя любовь - Дороти Кумсон

— Избавься от него, — сразу же сказал Цезарь.

Он даже не сделал паузу, чтобы переварить новость. Он просто отдал мне распоряжение. Затем он потянулся к брошенному на кресло пиджаку и извлек из кармана маленький белый прямоугольник — визитку — и пачку банкнот.

Он положил визитку и деньги на журнальный столик передо мной. Сидя на полу у его ног (эта моя поза была его любимой), я прочитала то, что было написано на визитке.

— Эти люди все сделают быстро и аккуратно. А больше тебе ничего и не нужно. Я рассчитываю, что к концу недели ты уже с этим покончишь.

До пятницы. На то, чтобы «с этим покончить», он дал мне два дня.

Не знаю, на что я рассчитывала. Неужели я в душе надеялась, что он позволит мне оставить ребенка?

Он совершенно недвусмысленно дал мне понять, чего он от меня ожидает. За весь вечер он до меня даже не дотронулся и не расстегнул пуговицу на брюках, что служило командой опуститься на колени, расстегнуть молнию и взять в рот. Он сидел и беседовал со мной, как будто не произошло ничего особенного, как будто ничего не изменилось, как будто на столе передо мной не лежали деньги и данные, необходимые для убийства живущего во мне ребенка.

В два часа ночи, когда я могла рассчитывать на то, что он уже дома, с женой, а значит, не заявится ко мне, я открыла сумку дяди Генри, сложила в нее свое платье, дневники, четки тети Мэвис, фотографию родителей и, в чем была, вышла за дверь. Возможно, это было очень глупо, но я не взяла деньги — тысячу фунтов, которую он мне оставил.

После того вечера, когда я не открыла ему дверь, он заставил меня сделать второй ключ и с тех пор мог приходить и уходить, когда ему заблагорассудится. Я хотела, чтобы он пришел и увидел деньги и визитку там, куда он их положил, и понял, что я не выполнила его приказ.

Итак, в сентябре я уехала из Брайтона. Я взяла такси, и оно доставило меня в Вортинг, где я наконец отважилась набрать номер женского приюта, который уже давно держала в памяти.

Они мне помогли. Они подыскали мне безопасное место подальше от Брайтона, среди полей и садов Кента. Они были очень добры ко мне, хотя я и призналась им, что я — беременная проститутка, скрывающаяся от своего сутенера. Они целую неделю обо мне заботились, возили меня на прием к врачу, позволили мне находиться в помещении столько, сколько я захочу (я боялась выходить на улицу, опасаясь, что кто-нибудь меня узнает). Я и передать тебе не могу, какие это чудесные люди. И все же… мне это было не суждено. Так я себя утешаю. Так я утешала себя тогда и так я продолжаю утешать себя и сейчас. Мне это было не суждено.

В своей жизни мне пришлось пройти через многое. Иногда вся моя жизнь превращалась в непрекращающийся кошмар. Но хуже этого не было ничего. Я не могу это описать, я не могу об этом вспоминать. Я смогла пережить это, только твердя себе, что такова воля Божья.

После этой потери я сказала себе, что мне нет дела до того, найдет он меня или нет. Пусть он хоть за волосы притащит меня обратно. Пусть он делает со мной все, что захочет. И я вернулась в Брайтон. Я подала документы на социальную помощь и начала искать работу, на которой никого не интересовало бы, почему в моем резюме такие огромные пропуски. Не успела я получить помощь, как уже нашла место уборщицы в офисе, где была занята рано утром и поздно вечером, а днем устроилась официанткой в кафе. Все свободное от работы время я читала книги, которые брала в библиотеке, и твердила себе, что такова была Божья воля. Моей мизерной зарплаты хватало только на то, чтобы заплатить за квартиру, оплатить счета и прокормиться. Но это было лучше альтернативы. Работая по вечерам, я слушала жалобы коллег на то, что нам приходится убирать за грязными свиньями, и улыбалась, потому что знала, что в меня сегодня не войдет мужчина, которого я презираю всей душой. Лучше убирать туалет, чем знать, что тебя используют в качестве такового. Я знала, что когда-нибудь мне повезет и я еще испытаю чувства, которые пережила с Джеком Бритчемом.

Таким образом, я или работала, или читала, или спала. У меня не было ни одной свободной минуты, и эта занятость стала бальзамом для моей души. Я постепенно приходила в себя. Вскоре я почувствовала себя достаточно сильной, чтобы подумать о будущем. О том, чтобы поступить на подготовительные курсы, а потом в колледж. Если бы я получила диплом, то последние годы моей жизни стали бы для меня далеким прошлым. Каждый шаг вперед уносил меня от Евы, которая когда-то была делопроизводителем, потом стала стриптизершей, затем — проституткой и наконец секс-рабыней.

Ева

Либби

Сегодня Ева лежит на боку и смотрит куда-то вдаль. В ней произошел какой-то надлом, что неудивительно. Она прошла через все это и тем не менее осталась человеком, которого любил Джек и которому симпатизировала Грейс. Она была необычайной женщиной.

Ева

16 января 1999 года

Полагаю, когда-нибудь это все равно должно было случиться. Брайтон нельзя назвать самым большим городом в мире. Я живу в квартирке над магазинчиком. Она совсем крохотная, наверное, меньше, чем та, в которой я жила в Лондоне, но дом расположен в самом центре, и я могу быстро попасть туда, куда мне нужно.

Арендная плата невысокая, потому что я пообещала хозяйке сделать ремонт. Самое приятное то, что квартирка находится в двух минутах ходьбы от кафе, и поэтому дорога на работу и обратно не отнимает у меня много времени. До брайтонских офисов, где я работаю уборщицей, отсюда тоже недалеко. Я живу очень спокойной и упорядоченной жизнью, и мне это нравится. Итак, что же должно было рано или поздно случиться и сегодня наконец случилось?

Разумеется, я столкнулась с Джеком.

Я больше не называю его Джеком Бритчемом, потому что так я его называла тогда, когда была очарована им, когда он был для меня мужчиной моих грез, вручившим мне визитку со своим полным именем. Теперь я стала старше и мудрее, а он превратился в просто Джека. Забавно, что изменившиеся обстоятельства могут повлиять на то, как воспринимается тот или иной челочек. Я нисколько не сомневаюсь, что пару лет назад была в него влюблена. Те чувства не были придуманными или наигранными. Но они не были и долговечными. Так мне казалось.

Я подошла к столику, за которым он сидел, неся его заказ — чашку крепкого черного кофе, — который приняла Клара, а потом выскочила за дверь, чтобы украдкой перекурить. Я не обратила на него никакого внимания. Я вообще перестала смотреть на клиентов после того, как обнаружила, что мне повсюду мерещатся мужчины, которых я сопровождала, когда была проституткой. Наверное, в некоторых случаях я не ошибалась, но бывало и такое, что у меня холодела спина при виде ни в чем не повинных людей.

Мне также иногда казалось, что шрамы на моей душе видны всем, кто на меня смотрит, и мне хотелось спрятаться, скрыться от устремленных на меня взглядов и перестать ощущать себя цирковым уродцем.