Юджин - повелитель времени. Книга 8. Королевство Гаргалот - Гай Юлий Орловский

Он охнул:

– Вот так в потемках? Ничего не видя?

– Ничего не видя, – подтвердил я. – А если останавливаться на ночь, то сколько нам тогда, представляешь?.. Да и зачем останавливаться? Сесть под деревом и поужинать? Давая отдых коням?

Он сказал с устрашенностью в голосе:

– Не представляю… Если бы по суше, то это десяток королевств как бы прошли?

– Десяток? – переспросил я. – Криба, десятки десятков, если не больше!.. Океан – это океан. Не озеро. И даже не море… Хотя да, океана вы еще не видели. Ладно, уже скоро. В общем, корабль не кони, в отдыхе и кормежке не нуждается.

Он смотрел со странной смесью ужаса, восторга и доверия. Когда-то один из пленников захваченного купеческого корабли из Гарна, он сразу же выдвинулся инициативностью, умением распоряжаться среди своих пленных, а потом и в лагере организовал их в группу, где сообща отстаивали свои интересы, а он вошел во вкус стройки, везде всем интересовался, осваивал как новые приемы работы, так и одним из первых начал разбираться в сложной работе с таким обилием парусов.

Его уже можно было бы боцманом или даже капитаном на третий корабль, но я решил подержать на своем корабле, присмотреться. Потом, если все пойдет хорошо, то можно поставить на четвертую каравеллу в самом деле капитаном.

– Это же на всю жизнь хватит рассказывать, – проговорил он с торжеством в голосе. – Если, конечно, выживем.

– Вас всех запомнят, – пообещал я. – Будете первыми людьми, переплывшими океан!.. И, конечно, открывшими новые земли. Мы же не просто так плывем, у нас, Криба, великие цели.

Он поклонился.

– Адмирал!.. Я давно не гарнец, я ваш до последней пуговицы.

– Тогда гаргалотец, – сказал я.

За нашими спинами кто-то вскрикнул, я обернулся, исполинская тройная радуга нависла над восточной частью моря, один конец уходит в воду всего в десятке миль от нас, а второй… второй опускается где-то за краем мира, даже я сейчас ощутил с холодком это вселенское величие, а уж на лица матросов лучше не смотреть, все бледные и с вытаращенными в ужасе глазами.

– Хорошая примета! – сказал я поспешно, пока никто не брякнул что-то свое, люди обычно трактуют приметы к худшему. – Нам открыты врата океана!..

Фицрой сказал за спиной некстати:

– Так ворота же на востоке.

– Это знак, – сказал я громко, – а не сами врата. Знамение свыше!.. Нам знак, что прем, закусив удила и подняв паруса, верной дорогой, товарищи! В светлое и страшное будущее к новым трудовым победам и философским свершениям в деле построения! И мы построим. Такое построим – мало не покажется.

Смотрят с уважением, ничего не поняли, но уверенный голос и жесты убеждают лучше, чем слова, что почти всегда ложь, вождями становятся не самые умные, а самые харизматичные.

Ночью я то и дело просыпался, прислушивался, пару раз даже встал и постоял в раскрытых дверях, поглядывал то на темное небо, то на огромную красную луну, при виде которой у меня всегда мурашки по всему телу.

Утром Джонадер оглянулся, заслышав мои шаги, широкое лицо расплылось в улыбке.

– Глерд адмирал?

– Ты что, – спросил я с подозрением, – всю ночь стоял?

– Нет, – заверил он, – меня Кербак подменял. На целых четыре часа. Но я поспать успел. Можно сказать, вволю.

Я придирчиво посмотрел на компас. Джонадер проследил за моим взглядом, сказал ревниво и почти обиженно:

– Да на юг, на юг… От курса ни на конский волос!

– Точно? – спросил я сварливо. – Или на ночь останавливался? Почему еще край земли все так же далеко?

Он несмело улыбнулся.

– Да что-то не так… Со мной все так, а с ним нет. Мы же плывем или стоим? Я же вижу, вроде плывем… А он все на том же месте. Ничего не понимаю.

– А шум водопада стал громче? – спросил я.

Он помотал головой.

– Да нет вроде… Мне кажется, иногда совсем затихает. Ерунда какая-то. Все не так, как надо.

Я хлопнул его по плечу.

– Как только увидишь край света близко, я тебя сделаю глердом!

Он в изумлении раскрыл рот.

– А вы… адмирал, имеете право возводить в глерды?

– Доплывем, – сказал я таинственным голосом, – буду иметь. Как в глерды, так и в родовитые вельможи. Вплоть до герцогов. Придет время – вы сами получите право возводить в глерды.

Его рот раскрылся еще шире.

– Но… как?

Я ухмыльнулся.

– На новых землях всякий при желании и трудолюбии может стать герцогом!

В полдень ярчайший зеленый луч ударил из глубин моря, пробил волны и достиг низких туч.

Матросы столпились у борта, тыкают пальцами, дивятся, начали гадать, что это значит, однако у всех приметы только для суши, вскрикивали и охали, я сам такое вижу впервые, но сделал вид, что это же обычное дело, на меня смотрят, нужно держать лицо кирпичом, я не просто капитан, я олицетворение нашей победоносной поступи.

Зеленый луч, широкий, как башня, но издали тоньше вязальной иглы, вонзается в темное и быстро двигающееся месиво, а тучи тупо бегут, не замечая, что острый клинок распарывает им внутренности…

– Не отвлекаться, – прикрикнул я, – еще не то увидим. Все приметы, какие увидите, нам на пользу!

На меня оглядываются, но я картинно уверен, и тоже возвращаются к своей работе, хотя и поглядывают, как этот широкий столб трепещущего огня соединяет волны и тучи, единственное, что не двигается в этом непостоянном мире.

Фицрой взбежал ко мне, ясный и выспавшийся, живое доказательство, что человек ко всему привыкает, и потому ему начертаны великие дела.

– Это мне кажется, – поинтересовался он, – или ты начинаешь оживать… можно так сказать?

– Это как? – спросил я.

– Раньше ты был совсем овцой, – пояснил он. – В каменоломне, помнишь, что скажут тебе, то и делал. Даже непонятно, сам ты что-то хотел?..

Я подумал, ответил без уверенности:

– Наверное, это инстинкт стаи?.. Каждый волк что-то приносит в стаю и тем самым крепит ее силу. Моя прежняя стая была настолько чересчурная, что даже не пытался в ней что-то делать. Все равно не заметят, а мои усилия, будь они за или против, ничего не изменят.

Он посмотрел с интересом.

– А хотелось?

– А кому не хочется? – спросил я. – Зато здесь понимаю и даже чувствую свою силу. Нет, не в магических арбалетах, ты правильно сказал!.. Я понимаю, как сделать мир лучше. Ну, как могу, так и понимаю.

Он поинтересовался:

– А не проще было там… на старом месте? Все готово, все есть. Только кое-что подправить…