Кардинал Ришелье - Петр Черкасов

Что же касается Луизы де Лафайет, то она окончит свои дни в 1665 году в возрасте 50 лет в монастыре близ Шайо под именем матери Анжелики.

…Мария Медичи, Анна Австрийская — герцогиня де Шеврёз, Луиза де Лафайет — эти женщины в иные времена причиняли Ришелье не меньше хлопот и беспокойства, чем мятежники-гугеноты или испанская дипломатия.

Однако испытания, ожидавшие кардинала в тяжелом для него 1637 году, не завершились с возвращением мира в королевскую семью. Ришелье предстояло выдержать еще одну схватку — на этот раз с духовником. Людовика XIII отцом Коссеном.

* * *

В конце года при дворе почувствовали внезапное охлаждение короля к своему первому министру, что было приписано влиянию Луизы де Лафайет. Полагали также, что король не может простить кардиналу участие в пострижении Луизы. Между Людовиком XIII и Ришелье все чаще стали возникать разногласия относительно ведения боевых действий. Король уже не скрывает своих сомнений в правильности политической линии, — проводимой министром-кардиналом. Он возлагает на него ответственность за военные неудачи и за внутренние неурядицы.

Не улучшились отношения Ришелье и с королевой. Кардинал был свидетелем унижения Анны Австрийской, и она ему этого не простила. В своих несчастьях королева обвиняла кого угодно, но только не себя; ну а первым виновником был, разумеется, кардинал. Тщеславие красивой женщины, привыкшей ко всеобщему поклонению, подсказывало ей единственно понятное объяснение «интриг» Ришелье, равно как и его заступничества за нее, — желание добиться ее расположения. Никаких иных мотивов действий кардинала Анна Австрийская постичь не в состоянии.

Противники и завистники Ришелье, уловив смену настроений короля, заметно активизировались. Им удалось провести на должность духовника Людовика XIII своего человека — отца Коссена, умело продолжившего начатую Луизой де Лафайет работу по дискредитации политики кардинала. Во всех неудачах и несчастьях — будь то вовне или внутри страны, изнемогавшей от военных тягот, — отец Коссен винил обуреваемого гордыней первого министра. Король, казалось, с пониманием выслушивал рассуждения своего духовника, позволяя себе в ряде случаев соглашаться с ним. И отец Коссен решил, что настал момент действовать в открытую.

8 декабря 1637 г. он вызвал Людовика XIII на откровенный разговор. Прежде всего он осудил короля за союз с еретиками. «Это Вы призвали шведов в Германию, — обличал отец Коссен, — и именно Вы будете держать ответ перед Господом за все жестокости, насилия и беспорядки, которые они там учиняют». Затем он обратил внимание короля на бедственное положение его народа.

Король меланхолично соглашается: «Да, мой бедный народ! Я не смог принести ему облегчение, ввязавшись в войну».

Поощренный, как ему казалось, сочувствием Людовика XIII, отец Коссен продолжил свою обвинительную речь. Он заговорил о королевской семье. Именно Ришелье, утверждал духовник, перессорил всех ее членов — сына с матерью и братом, мужа с женой… Увидев, что задел за больное, отец Коссен рискнул показать королю полученное им из Брюсселя письмо от Марии Медичи, сетовавшей на свою скитальческую жизнь. Впечатление было тем более сильным, что сетования эти были обращены не прямо к Людовику XIII, а к постороннему человеку — отцу Коссену. Духовник просит короля проявить великодушие и простить мать: «Неужели вы хотите заставить ее умереть с голоду во Фландрии?» Людовик XIII подавлен, он обещает подумать. «Власть, безопасность, все дело Ришелье покоились на его секретной службе, эффективность которой никогда и никем не будет превзойдена. Не прошло и двух часов, как иезуит произнес свою обвинительную речь, а министр уже знал ее содержание», — отмечает современный французский историк Филипп Эрланжер.

Отец Коссен думал, что уже победил. Однако без малого полтора десятилетия тесного, почти ежедневного сотрудничества Ришелье с королем сделали свое дело. За это время идеи Ришелье прочно вошли в сознание Людовика XIII. Человек слабый, с болезненным самолюбием, Людовик XIII не раз задумывался над тем, чтобы. освободиться от угнетающего влияния своего министра, но здравый смысл всегда подсказывал ему жизненную необходимость и для страны, и для него самого продолжения сотрудничества с Ришелье, ставшим его alter ego. С Ришелье короля связывали самые трудные, но и самые интересные. наполненные плодотворной работой годы.

На следующий день после разговора с королем отец Коссен отправился к кардиналу, чтобы предупредить его о предстоящем визите Людовика XIII. Иезуит настолько уверовал в успех, что не посчитал нужным скрывать свои намерения от того, кого он неосмотрительно поспешил списать со счетов и на чье место определенно метил. Он изложил бесстрастно внимавшему ему Ришелье свою программу, которая сводилась к трем тезисам: прекращение войны, внутренний мир, возвращение Марии Медичи. Кардинал выслушал отца Коссена с ледяной отчужденностью, чуть снисходительно. Кто знает, быть может, ему даже жаль этого безумца, осмелившегося в одночасье разрушить то, над чем он напряженно и кропотливо трудился долгие годы?

Когда разгоряченный отец Коссен завершил свою несколько бессвязную речь, Ришелье спокойным голосом, без малейших признаков волнения, осведомился, не сможет ли духовник передать королю письмо. Получив утвердительный ответ, кардинал садится за стол и тут же составляет письмо с просьбой об отставке, не преминув подчеркнуть, что узнал о своей опале не от Его Величества, а от отца Коссена. «Ежели он (отец Коссен. — П. Ч.) лучше угадал Ваши намерения, — продолжал Ришелье, — то я считал бы себя виноватым, если б не смог сделать мое отсутствие приятным Вам, поскольку мое присутствие не может быть Вам полезным».

Ничего не подозревавший иезуит отправился с письмом к Людовику XIII. Через день-другой король в сопровождении ни на шаг не отходившего от него отца Коссена прибыл в резиденцию Ришелье. Кардинал попросил духовника оставить их с королем наедине.

Оставшись с Людовиком XIII с глазу на глаз, министр методично, с убийственной логикой разбил все возведенные на него отцом Коссеном обвинения, причем в той же последовательности, в которой они ему заочно предъявлялись отцом Коссеном в тиши королевского кабинета. Людовик XIII с опаской слушал своего министра, в очередной раз убеждаясь, что во всем королевстве нет такой тайны, которая не была бы известна Его Высокопреосвященству.

Кардинал без труда опрокинул все построения иезуита. Он убедительно доказал, что война против Габсбургов — справедливая война, завещанная сыну Генрихом Великим, она ведется во имя интересов Франции и всей Европы, задавленной господством Австрийского дома.

Людовик XIII, продолжал кардинал, всегда был предельно лоялен по отношению к своей матери, брату и жене. Не его вина, что они в разное время подпадали под дурное влияние врагов Франции. Что касается самого Ришелье, то разве не он мирил короля с членами его семьи, ставя ее благополучие на один уровень с государственными интересами страны?

Уже через полчаса Людовик XIII полностью находился под гипнотическим влиянием этого дьявола в пурпурной мантии, призывавшего его вспомнить годы настойчивой борьбы за единство и величие Франции. И король, словно в наваждении, вспоминал все: и славные походы в Северную Италию и Лотарингию, и взятие Ларошели, и победы над мятежными принцами. По существу, вся его сознательная жизнь связана с Ришелье. Там, где они были вместе, их ждала победа, будучи разъединенными, они терпели поражения. Они нуждаются друг в друге, они связаны нерасторжимой цепью до конца своих дней.