Академия Легиона - Лена Летняя

– Вы не можете… – настойчиво повторила Бон. – Я вам этого не позволю. Вы попираете закон!

– Да неужели? Канцлер Кролл попирал его годами, но почему-то это никого не волновало. И вы серьезно собираетесь мне помешать? Как именно? Вы правда считаете, что сможете меня остановить?

Бон растерянно моргнула, понимая, что действительно ничего не сможет ему сделать. Едва ли он даст себя арестовать, как Кролл. Сорроу смотрел на нее, терпеливо дожидаясь ответа, и от его немигающего взгляда мороз пробирал по коже. Бон осознала, что он сейчас сильнее любого темного. И тем более сильнее любого светлого. В том числе и ее.

– Вы развяжете гражданскую войну, – попыталась вразумить она его, сбавив тон. – Прежние элиты едва ли смирятся даже с арестом Кролла. Новые выборы могли бы их отвлечь, но объявление о возвращении монархии их только разозлит. Они будут драться за свое влияние. Да и обычные граждане, привыкшие к Республике, так просто с этим не смирятся. В конце концов, Легион с этим не смирится. Мы не поддержим вас. Наверняка вы найдете сторонников, но при этом утопите Республику в крови гражданской войны. Разве вы хотите этого?

Сорроу внимательно выслушал ее и неожиданно улыбнулся. Его взгляд смягчился, и он покачал головой.

– Нет, не хочу, конечно. Давайте я расскажу вам, как все будет на самом деле. Половина вашего Легиона с рождения поклоняется Роне Риддик как богине. Уже два года они боготворят и ее ревоплощение, ловят каждое ее слово. А так уж вышло, что я женат на ее ревоплощении. Конечно, Легион будет не в восторге от перспективы присягнуть бывшему темному, но за моей светлой супругой они пойдут хоть в огонь, хоть в измерение демонов. Может быть, не все, но большинство. Это серьезная сила, вы согласны?

Бон промолчала, но Сорроу и не ожидал от нее ответа. Он спокойно продолжил:

– Старая аристократия до сих пор грезит о восстановлении монархии, потому что это вернет им чувство собственной значимости. Они с радостью поддержат меня. Это деньги и влияние во многих сферах общественной и экономической жизни нашего мира. Темный Ковен поддержит меня, потому что я был темным, потому что я понимаю их и потому что я пообещаю им послабления в использовании темной магии. Это магическая мощь, которой непокорная часть Легиона ничего не сможет противопоставить. Что касается обычных граждан…

Сорроу едва заметно скривился и разочарованно вздохнул.

– Да они привыкли молчать и со всем соглашаться, надеяться, что кто-то другой все сделает за них. Кто-то другой будет протестовать, принимать решения, что-то делать. Им главное, чтобы их жизнь не стала хуже. А ведь все знают, что с возвращением древнего короля Республику ждет расцвет. Возможно, она больше не будет называться «республикой», но ключевое слово здесь – «расцвет».

Он подался вперед, опираясь на стол локтями и снова глядя на Бон с затаенной угрозой.

– Так что не льстите себе. Никто не поднимется против меня. Вы можете попытаться. Вы можете возглавить несогласных легионеров, можете взять в свои ряды неравнодушных граждан, заключить союзы с теряющими власть элитами. Можете попытаться раскачать эту лодку. Но тогда, госпожа Бон, Республику в крови утопите вы. Вы начнете гражданскую войну. Или, – его тон и взгляд вновь смягчились, словно до этого он просто шутил, а не угрожал, – вы можете поддержать меня. Стать моей опорой как глава Легиона. Мы можем вместе приблизить новый расцвет магического мира. Выбор за вами. У вас есть время подумать до утра.

Бон открыла рот, чтобы что-то возразить, но так и не смогла подобрать подходящих слов. Она только бессильно выдохнула, медленно повернулась и, не прощаясь, пошла к выходу, против собственной воли обдумывая его предложение.

Сорроу проводил ее взглядом, а когда она вышла за дверь, расслабленно откинулся на спинку кресла. Он прикрыл глаза, наслаждаясь воцарившейся тишиной и покоем, с которым утром собирался попрощаться, возможно, до конца жизни.

В лазарете Орты Мор провел четыре дня. Учитывая гостеприимство ректора Орты и плачевное состояние пострадавших, их решили не перемещать ни в лазарет Академии Легиона, ни в лазарет самого Легиона. Особенно на фоне всех событий, начавшихся на следующий же день после происшествия на балу.

Первые два дня стали для Мора особенно сложными: он был настолько слаб, что не мог сам подняться с кровати. Он не привык к подобной беспомощности, а потому она его угнетала. На его счастье, восстановление после пребывания в стазисе шло достаточно быстро. Уже в воскресенье он смог вернуть себе свободу передвижений, а к середине дня понедельника уговорил доктора отпустить его, заверив, что продолжит принимать все необходимые снадобья и будет соблюдать постельный режим.

Он уже застегивал форменный китель, который вместе с другой чистой одеждой Хильда принесла ему еще в выходные, когда дверь бокса открылась и на пороге внезапно появился Норман.

Или, точнее, теперь уже официально Норд Сорроу, насколько Мор слышал. Да и иллюзию пока еще ректор Орты больше не носил.

– Уже покидаешь нас? – вежливо уточнил он, аккуратно прикрывая за собой дверь.

– Поскольку на своих двоих я стою вполне уверенно, доктор разрешил мне вернуться в Академию, – кивнул Мор, поглядывая на гостя с любопытством. – Не ожидал, что меня придет проводить сам древний король. Или приставка «древний» уже не уместна? Если я правильно понимаю, вы пытаетесь стать просто королем?

– Пытаюсь, – согласился Сорроу, продолжая стоять у двери, словно преграждая ему путь. – Но это сложная процедура, займет много времени. Ты имеешь что-то против?

Мор пожал плечами, наконец справляясь с последней пуговицей и одергивая китель, хотя тот и так сидел идеально.

– Я родился и вырос при Республике, я присягал Республике и служил ей, – спокойно ответил он. – Но я ведь не слепой. То, во что Кролл превратил наш мир, какое-то время уже лишь называлось республикой, но все больше становилось чем-то другим. Какой-то пародией на монархию, пожалуй. Если выбирать между ним и вами, то пусть уж лучше вы будете королем.

Сорроу приподнял брови, на мгновение задумчиво склонив голову набок.

– Весьма польщен, – вежливо ответил он. Его лицо при этом осталось сосредоточенным и отстраненным. – Но я нахожу странным, что люди всегда считают, будто тот, кто стоит во главе государства, играет решающую роль в бардаке, который творится.

– А разве это не так?

– Каждый из нас ежедневно принимает решения и совершает поступки, влияющие на общую картину. Чьи-то действия влияют в большей степени, чьи-то в меньшей. Когда полтора года назад тебя послали в Лекс, чтобы прижать Найта Фарлага за связь со студенткой, у тебя был выбор: не вникая в подробности сделать так, как велели, и продвинуться по службе или выполнить свой долг независимо от того, насколько твоему начальству понравится результат. Ты его сделал. Возможно, в масштабах целого государства он не играл такой уж большой роли, но если бы каждый легионер поступал как ты, Легион в целом был бы другим. И Республика была бы другой. Даже если бы канцлером оставался Кролл.