Портреты Смутного времени - Александр Широкорад

Может, дело решила безумная страсть к Марине? Увы, в Москве Лжедмитрий в течение пяти месяцев держал у себя в наложницах Ксению Годунову. Да и кроме нее к самозванцу регулярно приводили и пригожих девок, и замужних женщин. Я уж не говорю о юном смазливом стольнике Иване Хворостинине, с которым развлекался самозванец. Впрочем, чем-то особенным это не являлось, поскольку его «батюшка» Иван Грозный занимался тем же с Федькой Басмановым[67]. Позже царь Василий за оные деяния упек бедного Ванечку Хворостинина в монастырь.

За Марину горой стоял только римский престол. В июле 1605 года новый папа Павел V сердечно поздравил «своего возлюбленного сына Дмитрия, правителя России» с восстановлением на московском престоле. Одновременно Рим заставил самозванца форсировать подготовку к браку с Мариной.

10 ноября 1605 года в Кракове Лжедмитрий заочно обручился с Мариной. Церемония прошла с большой пышностью в присутствии короля. Дьяк Афанасий Власьев представлял жениха, но, не понимая своей миссии, только смешил окружающих. На вопрос кардинала, не давал ли жених обещания другой невесте, дьяк отвечал: «А мне как знать? О том мне ничего не наказано», — и только на требование кардинала дать решительный ответ сказал: «Если бы обещал другой, то не послал бы меня сюда». Из уважения к будущей царице Власьев никак не решался взять Марину просто за руку, а непременно хотел обернуть свою руку в чистый платок и старался, чтобы его платье не прикасалось к платью сидевшей возле него Марины. За столом король удивился, почему Власьев ничего не ест, тот ответил, что ему неприлично есть при таких высоких особах, вполне достаточно с него смотреть, как они кушают. Каково же было удивление и негодование Власьева, когда Марина встала перед Сигизмундом на колени, чтобы поблагодарить его за все милости, такого унижения посол никак не ожидал от московской царицы.

По приказу царя Дмитрия Власьев потребовал, чтобы Мнишек с дочерью немедленно отправились в Москву, но воевода медлил, отговариваясь нехваткой денег для уплаты долгов, хотя Лжедмитрий прислал ему крупную сумму и просил поспешить с приездом, несмотря ни на какие расходы.

Жадность Мнишеков не имела границ, ведь еще до обручения Афанасий Власьев передал Мнишеку богатые подарки будущего зятя: драгоценное оружие, предметы искусства, дорогие ткани и полмиллиона рублей деньгами, как и было обещано в Самборе. Марина тоже не была забыта, ее доля превосходила самые пылкие ожидания. Жених преподнес ей в дар алмазы, жемчуг, великолепные безделушки, среди которых особенно выделялись музыкальный инструмент в виде слона с золотой башней на спине и туалетная шкатулка в золотом быке. Марина получила роскошные ткани огромной цены и редкие меха. Подарки жениха оценивались в 130 тысяч рублей.

Тем не менее, Юрий Мнишек слал будущему зятю письма с просьбами выслать денег и погасить его долги. В декабре 1605 года Мнишек узнал о связи Лжедмитрия с Ксенией Годуновой и немедленно обратился к нему с выговором: «Поелику известная царевна, Борисова дочь, близко вас находится, благоволите, вняв совету благоразумных людей, от себя ее отдалить». Тут Отрепьев был вынужден уступить. Ксению Годунову немедленно отправили на Белоозеро в село Горицы в Воскресенский девичий монастырь. Там ее постригли в монахини под именем Ольга.

Приготовления Мнишеков к поездке в Москву заняли три месяца, в течение которых Юрий Мнишек удвоил сумму долгов. Но он добился королевского приказа, избавлявшего его от судебного преследования на все время отсутствия, и мог свободно разорять своих кредиторов.

Юрий Мнишек взял с собой в Москву сына Станислава, брата Яна, племянника Павла, зятя Константина Вишневецкого, двух панов Тарло, трех панов Стадницких, пана Любомирского и пана Казановского. В качестве охраны было взято двести гусар и триста гайдуков из частной армии Мнишеков.

Торжественный въезд Марины в Москву состоялся 2 мая 1606 года. Она остановилась в Воскресенском монастыре в Кремле. Жених по обычаю не должен был видеть невесту, но поскольку в Воскресенском монастыре жила «мать» Дмитрия. инокиня Марфа, которую регулярно посещал «сын», то встречи, видимо, состоялись. Лишь 6 мая, за два дня до коронования и свадьбы, Марина переехала в приготовленное для нее помещение в царском дворце.

За несколько месяцев до свадьбы Дмитрий и Юрий Мнишек обратились к папе римскому с просьбой разрешить Марине после венчания принять причастие по православному обряду, то есть не только хлебом, как это было принято у католиков, но и вином. Павел V оказался в затруднительном положении и был вынужден передать вопрос на решение кардинальской конгрегации. Большинство кардиналов проголосовали против. Письмо папы, запрещавшее Дмитрию и Марине принять причастие хлебом и вином по православному обряду, они получили из Рима незадолго до венчания.

Но, с другой стороны, человек, отказавшийся от православного венчания, считается московской церковью еретиком. А стать царем-еретиком было бы самоуничтожением для Лжедмитрия.

Обратим внимание, Дмитрий обманул короля Сигизмунда и не спешил выполнять свои обещания: мало того, он вступил в сношения с Зебржидовским и другими «панами рокошанами». Но у римской церкви самозванец давно сидел на крючке и не смел ослушаться. Позже историки будут распинаться, что он боялся «навсегда потерять желанную невесту, которая была фанатичной католичкой и уже не раз ставила условием брака самое строгое соблюдение всех предписаний своей веры». Один перечень вероисповеданий родных Марины хорошо показывает вздорность подобных утверждений. Марина, как и ее жених, управлялась ватиканскими кукловодами.

Естественно, что перед свадьбой у царя возник конфликт с частью высшего духовенства. Митрополит казанский Гермоген и епископ коломенский Иосааф потребовали вторичного крещения невесты-католички. Однако Дмитрий нашел возможность избавить свою невесту от троекратного погружения по православному обряду, отправив Гермогена в ссылку. Остальные же довольствовались миропомазанием, составлявшим необходимую принадлежность коронационного обряда. Сохранившийся обрывок церемониала свидетельствует о причащении Марины, и это двукратное подчинение греческому обряду признали равносильным отречению.

8 мая состоялась свадьба. Рано утром молодых привели в столовую избу, где придворный протопоп торжественно их обручил. В Грановитой палате князь Шуйский кратко приветствовал невесту, и обрученных проводили в Успенский собор. Патриарх совершил обряд миропомазания и торжественно короновал Марину. К большому смущению русских, царица не взяла причастия, как того требовала утвержденная Думой процедура. Многие присутствовавшие не скрывали своего негодования по этому поводу. Среди гостей прошел ропот. Коронация Марины в Успенском соборе была неслыханным нарушением всех норм и приличий. Православным царицам даже многолетие стали петь лишь со времен Годунова. И это, казалось бы, безобидное новшество современники восприняли как бесстыдство. Отказ Марины принять причастие возмутил православных. Зато послы и польские гости были удовлетворены. После окончания коронации, дьяки под разными предлогами выставили послов и иноземцев из церкви и заперли двери. Как только нежелательные свидетели удалились, патриарх обвенчал царя с Мариной по православному обряду. Польские дамы, оставшиеся подле невесты, со смехом описывали своим мужьям, как молодые приняли от патриарха вместе с благословением по кусочку хлеба и глотку вина. Они потешались над чашей, из которой брачующиеся пили по очереди. А потом чашу бросили на пол, и самый проворный должен был раздавить ее — знак его будущего главенства. Чтобы избежать предзнаменования, способного встревожить зрителей, патриарх поспешил сам наступить на хрупкий хрусталь.