Чужой клад - Александра Девиль

Чувствуя одновременно страх и надежду, она прошла через сени, прихожую, еще одну комнату и решительным жестом распахнула дверь гостиной. Шторы на окнах здесь были задернуты, и в первую секунду Полине показалось, что эта затемненная комната пуста. А в следующее мгновение из глубины кресла, стоявшего между окном и шкафом, раздался чуть хрипловатый, но приятный женский голос:

— Входите, милая, не робейте.

Полина, чувствуя, как колотится сердце и пылает лицо, сделала несколько шагов вперед. Навстречу ей из кресла поднялась молодая, стройная, модно одетая дама. Полина вначале ощутила тонкий запах табака, а потом поняла, что он исходит от сигары, которую дама курила, изящно зажав между средним и указательным пальцами. Полина видела сигары лишь в Петербурге; мужчины, входившие в круг ее общения, обычно курили трубку или нюхали табак. Изредка даже дамы нюхали табак, но увидеть женщину с сигарой ей еще не доводилось.

— Вероятно, вы барышня Полина из Лучистого, — сказала модная незнакомка, выпустив колечко ароматного дыма. — Прошу вас, милая, раздвиньте шторы, чтобы нам с вами получше рассмотреть друг друга.

Полине вовсе не хотелось повиноваться этой просьбе, сказанной довольно властным тоном, но какая-то неведомая сила заставила девушку подойти к окну и, раздвинув шторы, впустить в комнату сноп лучей послеполуденного солнца. Сделав это, она быстро повернулась к незнакомке и спросила пересохшими губами:

— Вы Иллария?

— Да, — ответила та и почему-то рассмеялась. — Иллария Феоктистовна Худоярская. А что вас удивляет? Вы, вероятно, думали, что я злая и уродливая старуха, которая уже одной ногой в могиле? Когда Киприан в ссоре со мной, он именно так меня и представляет. Ну а вы какого мнения обо мне?

Страдая от душевной боли и унижения, Полина все же не могла не признаться сама себе, что ее соперница красива. Это была яркая и резкая красота, почему-то наводившая на мысль о диковинных тропических цветах — может быть, ядовитых, но притягательных даже в своей опасности. Огромные черные глаза смотрели на Полину немигающим взглядом, а капризно очерченные губы чуть изгибались в иронической усмешке. Темно-рыжие волосы Илларии длинными локонами обрамляли ее лицо — бледное, но с пятнами лихорадочного румянца на высоких скулах.

Чем дольше Полина смотрела на жену своего любовника, тем труднее было ей заговорить. Иллария, видимо, чувствовала себя полной хозяйкой положения и, насладившись замешательством соперницы, снисходительным тоном сказала:

— Не смущайтесь, дорогая, не вы первая оказываетесь в таком затруднении. Мой муж — человек непостоянный, у него часто меняется настроение. Вероятно, он говорил вам, что любит вас. И несомненно, в те минуты, когда он был с вами, он вас действительно любил. Он всегда увлекался женщинами со всей пылкостью своей натуры.

— И вы… вы так спокойно об этом говорите? — не сдержалась Полина.

— Почему же нет? — Иллария, усмехнувшись, поднесла к губам сигару, затянулась и выпустила голубоватую струйку дыма. — Такие люди, как мы с Киприаном, стоят выше ревности и прочих мещанских предрассудков. Он говорил мне, что вы девушка образованная и, стало быть, должны нас понимать. Я именно так думаю о вас.

Мысли путались в голове у Полины, и она даже не знала, что сказать в ответ, хотя все ее существо протестовало против слов Илларии.

В этот момент со стороны внутренних покоев раздались шаги, и Полина, не желая быть увиденной еще кем-то, пробормотала сквозь зубы: «Мне все равно, что вы думаете» и устремилась прочь из гостиной.

Но, когда она уже находилась за дверью, до ее ушей долетел голос Киприана:

— У нас кто-то был или мне показалось?

Иллария, рассмеявшись хрипловатым и несколько язвительным смехом, ответила:

— Любезная тебе барышня Полина почтила нас своим визитом.

— Да? И что ж она так быстро ушла? — удивился Киприан.

Полина, направившаяся было к прихожей, остановилась и на цыпочках приблизилась к неплотно закрытой двери гостиной.

Прижавшись к стене и ежеминутно опасаясь быть уличенной в своем неблаговидном занятии, она жадно прислушивалась к разговору, который столь близко касался ее особы.

— Наверное, я виновата, что не удержала ее, — насмешливо заметила Иллария. — Ты уже соскучился по своей деревенской красавице? Кстати, она и впрямь недурна, хотя я не думала, что такой тип женщин в твоем вкусе.

— Да, у нее нет твоей яркости, твоего огня, но ее нежные черты и холодноватая невинность тоже по-своему возбуждают.

— А ты, развратник, не мог удержаться, тут же и соблазнил неопытное создание.

— А ты меня упрекаешь? Что же мне оставалось делать все это время, пока ты сама ласкала своего гусарского майора?

— Но я-то сблизилась с Дугановым не ради забавы, а для нашей с тобой обоюдной пользы. А вот в твоих деревенских похождениях нет никакого расчета: барышня хоть и горда, но бедна. Даже наследство ее бабки будет поделено между нею и другими внуками.

— А разве мало я увлекал богатых дур, на денежки которых мы с тобой потом кутили? А от твоего Дуганова нам все равно не будет никакой пользы, зря старалась, женушка.

— Но кто же знал, что эта старая ведьма, его маман, составит такое завещание? Хитрая тетка, она, видно, что-то пронюхала о нас с тобой… А ведь Алексей мог быть сейчас уже богатым человеком, и тогда… О, тогда я помогла бы ему избавиться от лишних денег, которые он все равно не умеет тратить.

— А ты так уверена в своей власти над ним?

— Абсолютно. Он влюблен в меня, как безумец. Правда, был один эпизод, который мог слегка поколебать его чувства… Когда Алексей рассказал мне об условиях завещания, я не удержалась и выругалась довольно грубо. Он тогда как-то странно на меня посмотрел, нахмурился и долго молчал. Но потом я все-таки сумела его умаслить: сказала, что вспышка моего гнева была вызвана ревностью: дескать, теперь он женится на какой-нибудь девице, а я не смогу стать его женой, даже если выхлопочу развод или овдовею. А он спросил меня, соглашусь ли я развестись и выйти за него, если он будет беден. Тут мне, конечно, пришлось очень тонко сыграть: я прослезилась и сказала, что сама, конечно, согласна жить с ним и в бедности, но не хочу, чтоб он из-за мены лишался родительского наследия и был потом несчастен. После этой чувствительной тирады я заявила, что уеду в деревню к мужу, чтобы и самой быть подальше от соблазна, и Алексея не искушать. Проговорив это, я закрыла лицо руками и убежала, хотя он и пытался меня останавливать. Но я не могла что-либо решить, не посоветовавшись с тобой. И вот — я здесь.

— Ох и хитрая ты штучка! — Киприан рассмеялся. — Так искусно задурила голову этому бравому гусару! Из тебя бы вышла неплохая актриса.

— Но да ведь и ты не без актерских талантов. Так влюбил в себя благовоспитанную барышню, что она даже презрела законы морали, которые в нее, небось, втолковывали с детства. Ведь она знала, что ты женат, а все-таки отдалась тебе.