Красная книга начал. Разрыв - Дмитрий Владимирович Иванов

Самые опасные коридоры остались позади, и молчание разбавил звонкий мальчишеский голос:

– А они не могут ждать нас впереди? – ученик Ореста обладал скорее обязанностью, чем привилегией задавать любые вопросы в любое время. В пределах разумного, конечно. Но напитываясь мудростью учителя, он и сам помогал увидеть малозаметное. Там, где взрослый ум мог пропустить опасность, не разглядев ее в перипетиях, мальчишка своими непосредственными высказываниями и вопросами мог помочь увидеть истину.

Этой традиции было куда больше лет, чем объединению народа, и менять ее Орест не собирался. Несмотря на то что подобные помощники часто гибли. Тем не менее народ верил в смерть, не боялся, а верил. И мальчишка не был исключением. Погибнуть, помогая вождю, очень почетно: твое имя вырежут над Обрывом Орлят, а лучшие художники и скульпторы воплотят в камне твой подвиг, и будущие поколения таких же мальчишек и девчонок будут приходить, касаться пальцами твоего имени. Матери назовут им своих детей в твою честь, даря тебе таким образом не мнимое, а настоящее бессмертие.

– Я бы так и поступил, – тихо ответил Орест. – Но каков наш выбор? Есть вещи, которые ты можешь изменить, а есть те, с которыми ты должен смириться.

– И что делать?

– Верить, малыш, – правая рука оставила рукоять меча на миг, взъерошив непослушные волосы мальчишки.

– А если этого будет недостаточно?

– Веры не бывает недостаточно, она либо есть, либо нет ее.

– Но ведь кто-то верит сильнее, глубже, что ли? – не унимался пацан.

– И?

– Ну, так, может, кто верит слабее, и его веры недостаточно.

– Для чего?

– Нууу, – протянул ученик, – не знаю. Для того, чтобы изменить мир.

– Значит, то была не вера, – отрезал Орест. – Может, это была лишь уверенность.

– А в чем отличие?

– Уверенность порождена знанием, а знание не может быть истинным или абсолютным, оно есть сейчас лишь как вариант бытия. Вера же всеобъемлюща, она не объясняет мир, а создает. Знания могут быть посрамлены аргументами, а вера нет.

– А твоей веры хватит?

– Конечно, – не спрашивая, на что, ответил Орест.

– Даже на тварь?

– Даже на тварь.

– Так ты непобедим?

– Непобедимых не бывает. Даже боги подвержены поражениям. Кто-то встанет после, кто-то не сможет, но непобедимых нет. Есть пока не побежденные. Внимание! – бросил Орест команду.

Мальчишка сразу спрятался за спину Палача. Занимая свое особенное место в построении, вперед выдвинулся Север. Мирослав и Марий прикрыли ему плечи. Оставался последний рывок перед укрепленной дверью, ведущей в варварское крыло. Там, не известный никому более, есть незаделанный лаз в подземелья, которым можно спокойно и безопасно пройти до берега Барсуата.

Остался последний поворот, последний перекресток. Орест знал, что именно там собрались те силы мятежников, которым дали особое задание. Задание – лишить империю правителя. Было бы просто глупо не использовать это место для засады.

С улицы уже давно слышались крики и звон стали. Пару раз неуверенно хлопнул пистоль. Через миг дворец сотрясся от ответа взрывпакета. Бомба была не очень велика, и, кроме посыпавшейся с потолка побелки и дребезжащих стекол на галерее, отряд помех не встретил.

Они шли вперед, и уверенность Ореста в засаде разгоралась все сильней.

Конечно, зачем тревожить добычу, если она сама идет в ловушку. Но всякий охотник должен знать: самому превратиться в жертву очень легко.

Короткая команда, и длинный коридор, ведущий к тому самому перекрестку, начал ускоренно отбивать в пятки. На выходе обязательно будет засада. Орест уже отсюда слышал негромкое дыхание мятежников, слышал скрип взводимых самострелов. Что они придумали для Красного Палача?

Север поднажал, вырываясь вперед. Марий вскинул щит, прикрывая его слева. Из конца колонны, не ломая строя, переместился Будимир, прежде прикрывавший тыл. Он, как и Север, был в самом тяжелом доспехе. Уже вырываясь плечом к плечу из портала прохода, воины испустили леденящий душу вопль, призванный обескуражить и ошеломить противника. Маневр оказался вполне успешным: половина болтов не попала даже в доспех, щедро высекая искры из потемневших от времени стен.

Взрезав щитом нестройные ряды заговорщиков, действительно устрашенных громогласным воплем, создал брешь в защите, куда неспешно, как кавалер, готовящийся пригласить даму на круг вальса, шагнул Орест.

Не все самострелы оказались разряжены после атаки Севера, но короткий щелчок не ознаменовал роспуска алого цветка в груди воина. Немыслимо извернувшись, Орест пропустил болт под мышкой, легонько задев краем щита хвостовик, отчего снаряд закувыркался с долгим звоном.

Все взгляды заговорщиков сплелись на Оресте, а тот нарочито медленно поднял руку, снимая берестяную личину.

Лишь в крайних случаях он позволял себе подобное, только в кругу близких людей. Даже самые преданные советники императора никогда не видели его без маски. А еще он сам распускал сотни слухов о том, что увидевший его лицо человек обязательно умрет страшной мучительной смертью. Орест улыбнулся, видя замешательство на лицах заговорщиков. Несмотря на численное превосходство, они столпились в углах, перекрыв все переходы, но не спешили наступать.

– Вперед, твари! – послышался крик из глубины прохода. – Это всего лишь человек. Дам десять тысяч толаров принесшему мне его голову!

Из глубины перехода, ветвясь и потрескивая, выплеснулся разряд молнии. Обойдя мятежников, не заметив Севера с Будимиром, прижавшихся к стене, она всей своей сокрушительной силой впилась точно в центр нагрудника Ореста – и спала безвольными искрами, оставив после себя лишь запах озона.

– Вера, – улыбнулся Орест, делая шаг вперед. – Меняет реальность, – после сдвига ему нужна была тысячная доля секунды, чтобы опомниться, скинуть широким веером алых брызг щедро запятнавшую лезвие клинка и подточенный край щита влагу.

Три тела грузно осели, разваливаясь на части и орошая товарищей потоками крови.

Орест специально убивал тех, кто стоит глубже в толпе, чтобы временно выжившие понимали: спасения нет, и только бегство может продлить их дни.

Единственное, чего не учел Красный Палач – ужаса, ужаса, придавшего толпе силы. Они слишком сильно поверили в то, что им не спастись.

Была ли то ошибка самого Ореста, или стечение обстоятельств, но мятежники, подбадривая себя громкими криками, бросились в атаку.

Обернув вокруг себя реальность, Орест раскрутился, ловя пространство за созданную им самим складку. Рядом, куда менее изящно, но не менее эффективно, свершил сдвиг Север. Вырвавшись на простор, он раскрутил свой ужасающий фламберг, стараясь больше калечить, чем убивать.

Вот, поддаваясь напору воинов, мятежники расступились, пропуская отряд к тяжелым дверям.