Рассвет страсти - Сильвия Холлидей

– Свободен? – рявкнул тот, отшвырнув от себя Аллегру. – Три года назад я сбежал с плантации. Тайком. И еще два года пытался выбраться из Америки. Я был отверженным, бродягой с большой дороги, я крал, чтобы прикрыть наготу и не умереть с голоду. Один, под открытым небом, в холод и в дождь, днем и ночью. И все время я трясся от страха быть пойманным. Но вот мне удалось пробраться на корабль и спрятаться в трюме, чтобы никто не заметил. А когда я наконец добрался домой, то обнаружил, что Джон Уикхэм мертв, Том Уикхэм куда-то скрылся, а мой дом продан вот этому выскочке. – Чарли недовольно покосился на Грея. – И ты говоришь: свободен?! – Он буквально плевался этим словом. – Да меня вздернут на первой же попавшейся виселице за бегство с плантации! – И молодой человек отвесил сестре издевательский поклон: – Или тебе угодно, чтобы Чарльз Бэньярд добровольно выполз на всеобщее обозрение? Ну что ж, в лучшем случае меня просто сошлют обратно в Колонии. Вот чем пахнет твоя «свобода»!

Вперед выступил Грей. От гнева лицо его застыло, но голос звучал спокойно и убедительно:

– Полагаю, у меня еще сохранились кое-какие связи при дворе. Я мог бы походатайствовать за вас в Лондоне. А если повезет – добиться полного оправдания и освобождения от ссылки и даже восстановления титула. Баронет, если я не ошибся? Может быть, король пожалует вам должность или хотя бы пенсию в возмещение за понесенный ущерб. Если вы назовете мне имя своего плантатора, я бы смог связаться и с ним. Наверняка соответствующий выкуп убедит его не преследовать вас больше как беглеца.

Сердце Аллегры переполняла благодарность. Какой добрый, какой хороший ее Грей! Она подошла и взяла его под руку. И вдруг с испугом ощутила, как дрожит его большое сильное тело. Это напомнило Аллегре, как совсем недавно… О Боже, эта ужасная сцена в Ладлоу… И то, что рассказала ей Долли про Лондон! Ведь теперь ему предстоит вернуться туда, и предстать перед двором, и бросить вызов всему свету! Кто знает, во что это может вылиться?! Какие новые унижения его ждут?

– Милый, ты хочешь сделать это ради Чарли?

– Это ради тебя, Аллегра, – пробормотал Грей, не в силах скрывать растерянность и испуг.

– Но может быть, Гиффорд или Бриггс…

– А что, если их связей будет недостаточно? – Грей тяжело вздохнул и провел ладонью по губам. – Как скоро ты перестанешь уважать меня? И начнешь презирать? Наверное, я был не в своем уме, когда вообразил, будто смогу укрыться в Шропшире навсегда. Позволь мне снова сразиться со своими демонами и показать, на что я способен, если вообще способен на что-то. Тем более что появился такой повод. – И он попытался расправить плечи и улыбнулся: – Ну, Бэньярд, что ты на это скажешь?

Аллегра смахнула невольные слезы. Ну как не любить такого, как он – отважного и щедрого? А вдруг Чарли не примет от Грея такую жертву?

– Вот видишь, Чарли, твоя малышка Анни не ошиблась в выборе супруга. И с Божьей помощью сэр Чарльз Бэньярд снова родится на свет.

– Это не окупит и сотой доли того, что мне пришлось вытерпеть, – скривился Чарли. При виде такого горя у Аллегры снова защемило сердце.

– Ох, Чарли, пожалуйста, забудь про это. Попытайся просто радоваться жизни. Как это делаю я.

– Позабыть? А ты знаешь, что такое рисовое поле? Вонючее душное болото с мириадами москитов и мух. И с каждым проклятым днем ты словно опускаешься еще на одну ступеньку жестокости и тупости. После этого перестаешь бояться даже адского пламени! – По мере того как он говорил, его голос поднимался до какого-то звериного воя.

– Всем нам довелось хлебнуть лиха, – запальчиво возразила Аллегра, – и научиться с ним жить. – Она тут же пожалела о своей резкости и захотела подбодрить брата: – Где же твоя фамильная гордость? Помнишь девиз дедушки Бэньярда – «Гордость и терпение!»? Что с ними стало, Чарли?

– А вот что! – выкрикнул он и задрал рубаху. Вся его спина была исполосована уродливыми грубыми шрамами: они переплетались и наползали один на другой в кошмарном узоре, не оставляя ни клочка нетронутой плоти. Аллегра отшатнулась, зажав руками рот. – Святые угодники!.. – вырвалось у нее. А Чарли уже развернулся и грохнул ладонью по столу:

– А еще вот что – за вторую попытку бежать! – На мизинце не хватало двух фаланг, и конец обрубка был отвратительно темного цвета, как будто рану прижигали кипящим дегтем.

– Ох, Чарли, – разрыдалась Аллегра.

– К черту, Анни, – брезгливо выпалил он. – Вот уж чего не терплю, так это сучьего воя. Попробовала бы только моя пустить слезу – враз бы получила по морде!

– Ну, на сей раз действительно хватит, сэр! – И Грей с размаху отвесил дорогому брату оплеуху. – Потрудитесь прикусить язык, милейший, пока я не выдрал вас как мальчишку!

Чарли ошалело помотал головой, а потом посмотрел на Грея, недобро прищурившись. Словно по волшебству, из-за голенища выскочил кинжал.

– А ну-ка попробуй, говяжья туша! Я мигом настрогаю из тебя бифштексов!

– Остановитесь, ради всего святого! – заломила руки Аллегра. – Разве вы не видите, что разрываете мне сердце?!

Повисло напряженное молчание. Но вот Грей взял себя в руки и обнял жену:

– Прости меня, Аллегра.

– Нет, это я виноват, – с судорожным вздохом возразил Чарли и убрал на место кинжал. – Слишком долго пробыл среди всякого сброда, Анни. Малышка Анни. Прости меня. – Он снова вздохнул: – Знаешь, как ты стала походить на маму? Жаль, что я не знал, где вас искать в Чарлстоне. Я бы положил цветы на ее могилу.

– Мы поставим памятник всей семье в парке в Бэньярд-Холле, – хрипло предложил Грей. – Тогда никто не будет забыт. – Он прокашлялся и продолжил: – Вам лучше всего оставаться некоторое время здесь. Не стоит привлекать к себе внимание, пока не будет получено помилование и выплачены все долги.

– Да, – подхватила Аллегра, радуясь восстановленному миру. – Милый Чарли, побудь здесь. Этот дом… – Тут ее внезапно осенило. – Позволь подарить его тебе. Том Уикхэм завещал его мне, как последней из Бэньярдов, в день своей смерти. Но по праву им должен владеть ты. Так будет справедливо. И хотя доход с него небольшой, но сейчас и он придется кстати.

– Ну что ж, пока сойдет, – брезгливо осмотрелся Чарли. – Но без бабы я тут долго не высижу. Она, конечно, бессердечная сука, зато здоровая, как ломовая лошадь, и может работать за троих. Мне пришлось оставить ее в Йорке, когда я отправился в Лондон.

– Я пошлю за ней, – кивнул Грей. – Как ее имя?

– Чтоб я сдох! – ухмыльнулся Чарли. – Понятия не имею. Кажется, кто-то звал ее Глори. Вот и все. Я оставил ее в таверне «Черный пес» на окраине Йорка, по дороге в Шелби.

– Я устрою так, чтобы она попала сюда. И прежде чем мы поедем в Лондон, нужно будет оформить у нотариуса все бумаги на этот коттедж. Вместе с землей и арендаторами. – Грей смущенно добавил: – Если есть нужда в деньгах, я бы мог немного оставить прямо сейчас. А потом мой секретарь пришлет еще. Скажем, сотню-другую фунтов.