Пропавшая нимфа - Картер Браун

— Ладно, в этом разберемся позднее, — прервал меня Шелл. — Я хотел бы знать, где находится подлинная диадема.

— Полагаю, там же, где был и Марти.

Шелл посмотрел на меня в изумлении:

— Марти в морге.

— Я говорю о том, где он укрывался. В месте, где никто не стал бы его искать, — в квартире Пэтти Ламон.

— Но там диадемы нет, — расстроенно проговорил Шелл. — Мы тщательно обыскали всю квартиру.

— Речь идет о принципе, лейтенант! На месте мистера Ильмо где бы вы спрятали разыскиваемую диадему так, чтобы никто не подумал искать ее там?

Несколько секунд Шелл смотрел на меня, затем кивнул и произнес официальным тоном:

— Мистер Ильмо, я хотел бы заглянуть в ваш сейф.

Ювелир вдруг съежился до еще меньших размеров.

Потом снял очки в золотой оправе, положил их на стол, потер глаза дрожащими пальцами и сказал:

— Да. Она там. Бойд был прав относительно предложения Байерса. Я принял его потому, что был в полном отчаянии. Конечно, это меня не извиняет.

— Прошу предъявить нам ее, — твердо потребовал Шелл.

— Обязательно, — кивнул Ильмо. — Я очень сожалею, что недооценил вас, мистер Бойд.

— Все дело в вашем намеке на то, что вы сомневались, отработал ли я тысячу долларов, — искренне объяснил я. — Это меня беспокоило: неудовлетворенный клиент мог плохо отразиться на моем бизнесе.

Ильмо уныло улыбнулся:

— Понимаю, что мне следовало помалкивать в тряпочку, как выразились бы вы, мистер Бойд.

— Я рад, что вы этого не сделали. Иначе, вероятно, не нашел бы вашу диадему.

Шелл поднялся на ноги, сделал жест хозяину ювелирного магазина и жестко приказал:

— Пойдемте к сейфу.

Маленький человечек встал со своего кресла, обогнул письменный стол и вместе с лейтенантом подошел к сейфу. Оказывается, Ильмо носил туфли на высоких каблуках, которые увеличивали его рост почти до полутора метров. Далее Шеллу предстояло заняться формальностями, а я в это время, если бы действовал достаточно быстро, мог бы смыться из города до того, как он это заметит.

Но мое бегство было сорвано прежде, чем началось. Я остановился у стола рыжеголовой, которая старательно меня игнорировала.

— Занятия окончены, детка, — известил я ее. — Все расходятся по домам.

— Это вы мне говорите? — спросила она ледяным тоном.

— Долго рассказывать, но это правда, — добродушно сказал я. — Ваш мистер Ильмо украл свою собственную диадему, и сейчас лейтенант достает ее из сейфа. Не думаю, что мистер Ильмо скоро вернется в свой магазин.

Она подняла голову и посмотрела на меня изумленными глазами:

— Это правда, Дэнни? Вы же не станете шутить такими вещами?

— Это правда. Вы слышали о Пэтти?

— Да. — Она печально кивнула. — Из-за этого-то и расстроилось наше вчерашнее свидание?

— Во мне шла длительная внутренняя борьба, — скромно подтвердил я, — но в конце концов я решил, что поймать убийц неизмеримо важнее нашего свидания.

Она немного подумала и наконец произнесла:

— Была бы рада, если бы это было так.

Наступило великое потепление. Сосульки исчезли из ее голоса, а рыжевато-коричневые глаза стали излучать почти обжигающее тепло.

— Бедный Дэнни! — вдруг промолвила она. — Надо же, такая неудача: обнаружить, что твой клиент вор!

— У меня был другой клиент, — не сдержал я самодовольства, — он щедро мне заплатил.

Я показал ей чек Раттера на пять тысяч, и ее глаза расширились еще больше.

— Дэнни! Это же целая куча денег!

— Достаточно для небольшого отпуска, — небрежно проронил я. — Я подумываю об Акапулько или Багамских островах, но решать вам.

— Мне как-то неудобно выбирать, где вам проводить ваш отпуск.

— Кто говорит о моем отпуске? — возразил я. — Речь идет о нашем отпуске!

Блеск в ее глазах приглушила тень сомнения.

— Дэнни Бойд, — медленно проговорила она, — не означает ли это, что вы делаете мне определенное предложение?

— Именно, — вкрадчиво подтвердил я. — Вы говорите куда, и мы направляемся туда!

— Это подразумевает определенные расходы. — В ее голосе прозвучало, как мне показалось, сожаление.

— Я подумываю о таком месте, где коктейли с ромом будут вкуснее, чем в «Луау баре».

Какое-то время я в немом очаровании наблюдал, как на ее лице самые разноречивые чувства сменяли друг друга. Наконец верх взяло одно из них, и Тамара выпрямилась на стуле.

— Я решила, Дэнни, — строго сообщила она.

— О’кей, детка, — откликнулся я с сожалением. — Это твоя жизнь, тебе и решать.

— Всю жизнь я гордилась своей предусмотрительностью, — она полностью оставила без внимания мои комментарии, — давно уже знаю цену и прямым намекам, и замаскированным. И к чему все это привело? — спросила она риторически. — Да ни к чему! Дэнни Бойд, мы поедем на Багамы!

— Попытка не пытка, — отозвался я. — Очень жаль, что вы… Что?

Она победно улыбнулась мне:

— Мы едем на Багамы! За час я соберу чемодан! Всю жизнь я отбивалась от мужчин вроде вас — и что имела в результате? Противную работу в мерзком ювелирном магазине, хозяин которого оказался вором! Теперь я собираюсь узнать, что случается с девушкой, когда она не отказывает мужчине!

— Мог бы сказать тебе это уже сейчас, моя милая, — заверил я ее, — но оставлю до Багамских островов!

Да, согласен, на Манхэттене в середине июля, в жару, можно ожидать чего угодно. Но когда на пороге одной из квартир на Саттен-Плейс передо мной возникла одалиска, как бы сошедшая со страниц «Тысячи и одной ночи», — это было уж слишком.

Если это видение на стало следствием солнечного удара, меня следовало немедленно запеленать в смирительную рубашку и направить в отделение буйно помешанных госпиталя «Бельвю».

— В чем дело? — томно поинтересовался мираж.

Я закрыл глаза и застонал.

— Похоже, у вас солнечный удар, — произнесла она, проявляя ко мне какой-то болезненный интерес. — С такой короткой прической нельзя выходить без шляпы. Ни в коем случае!

Я с трудом приоткрыл глаза. Одалиска стояла на том же месте, прислонившись голым плечом к дверному косяку и флегматично глядя на меня громадными темными глазами. Густые каштановые волосы в беспорядке падали ей на плечи. Груди феноменальной округлости едва удерживались крохотным болеро, застегнутым на одну пуговку. На ней были шелковые, почти прозрачные шаровары, стянутые на лодыжках гигантскими кольцами, звенящими при каждом движении. Настоящая Саломея! Все ясно: эта проклятая жара довела меня до галлюцинаций. Тем не менее я пробормотал: