Поменяй воду цветам - Валери Перрен

Я продала колье и купила квартиру. Браслет и кольцо лежат в банковском сейфе, их унаследует мой сын. Он получит то, что оставил мне любимый человек. Это будет справедливо. Габриэль хотел, чтобы все было по справедливости.

У него был сильный характер. Никто не рисковал противоречить ему. Я в том числе. Но в последнюю нашу встречу сделала это. Он позволил себе открытый выпад против коллеги по цеху, женщины-адвоката, и об этом написали все газеты. Она защищала клиентку, над которой годами издевался муж-садист, за что и поплатился жизнью. Я рискнула упрекнуть Габриэля за такое поведение.

Мы занимались любовью, потом пришли на кухню, он улыбался, выглядел легким, счастливым. Переступая порог квартиры, он расслаблялся, как будто освобождался от слишком тяжелых чемоданов. Я пила чай и задавала вопросы. Обвиняющим тоном: «Как вы могли напасть на адвокатессу, защищающую жертву домашнего насилия?! В кого вы превратились? За кого себя принимаете? Куда подевались ваши идеалы?»

Габриэль не просто обиделся, он пришел в бешенство. Кричал, что я ничего не знаю и дело гораздо сложнее, чем кажется. «Куда ты лезешь? Пей чай и молчи! Единственное, на что ты способна, это выращивать жалкие розочки, которые сама же потом и срезаешь! Портишь все, к чему прикасаешься!»

– Ты же вечно во всем сомневаешься, Ирен! Ни разу в жизни не смогла самостоятельно принять ни одного решения!

Кончилось тем, что я заткнула уши и попросила Габриэля «немедленно покинуть мой дом». Он начал одеваться, и я сразу пожалела о сказанном, но было поздно. Мы оба были слишком горды, чтобы извиниться. Нам казалось, что лучше расстаться на горькой ноте.

Ах, если бы повернуть время вспять…

Мне хотелось распахнуть окна и крикнуть прохожим: «Помиритесь! Попросите прощения у любимых, пока еще не поздно…»

16 февраля 2009

Мне позвонил нотариус: Габриэль сделал все необходимые распоряжения, чтобы меня похоронили рядом с ним на кладбище в Брансьон-ан-Шалоне, его родной деревне. Мэтр пригласил меня в свою контору, чтобы передать оставленный Габриэлем конверт.

«Любовь моя, сладкая, нежная, чу́дная моя любовь, я по-прежнему люблю тебя – с рассвета и до заката. Я тебя люблю.

Я выступаю в суде, отвожу свидетелей, импровизирую, защищаю убийц, невиновных, жертв – и занимаю слова у Жака Бреля, чтобы яснее выразить свою мысль.

Если ты читаешь это письмо, значит, я больше не живу. Я опередил тебя – впервые за все время нашего знакомства. Ничего нового я написать не могу, разве что признаться, что всегда терпеть не мог твое имя.

Ирен – отвратительное имя, просто безобразное. Тебе все идет, ты можешь носить что захочешь. Но твое имя подобно зеленому «бутылочному» цвету. Или горчичному.

В тот день я ждал тебя в машине и знал, что ты не вернешься и я зря теряю время. Это самое «зря» мешало мне уехать сразу.

Она не вернется, ты зря ждешь.

Как же мне тебя не хватало! И это было только начало.

Наши отели, любовь во второй половине дня, ты под простынями. Ты воплощаешь в себе все мои «любови». Первую, вторую, десятую и последнюю. Ты останешься моим лучшим воспоминанием. Моей самой великой надеждой.

Провинциальные города превращались в столицы, стоило тебе сделать шаг по их тротуарам. Они навсегда отпечатывались в моей памяти. Твои руки в карманах, твои духи, твоя кожа, твои шарфы… моя родина.

Моя любовь.

Видишь, я не обманщик: для тебя приготовлено место в вечности. Интересно, там, наверху, ты продолжишь говорить мне «вы»?

Не торопись, времени у меня много, я подожду. Насладись вволю видом неба с земли. И – главное – последними снегопадами.

До скорого свидания.

Габриэль».

19 марта 2009

Я впервые побывала на могиле Габриэля. Выплакалась, хотела выкопать его, встряхнуть, крикнуть: «Скажите мне, что это неправда, скажите, что вы не умерли!» – и поставила новый снежный шар на черную мраморную плиту. Я пообещала Габриэлю, что буду приезжать время от времени и не дам ему покоя. Я долго смотрела на свою будущую могилу.

А потом вслух ответила на его письмо:

– Любимый, вы тоже останетесь моим прекраснейшим воспоминанием… Женщин у меня было меньше, чем у вас, не женщин, конечно, а мужчин. Вы могли соблазнить одним жестом. Да что я говорю – и жест не требовался, вам достаточно было оставаться собой. Вы – моя первая любовь, моя вторая любовь, моя десятая любовь, моя последняя любовь. Вы забрали всю мою жизнь, я сдержу слово и присоединюсь к вам в вечности. Согревайте мое место, как делали это в отелях, если приходили первым и ждали меня в широкой «случайной» кровати… Вы пришлете мне адрес вечности, к дальнему путешествию нужно хорошенько подготовиться. Я еще не решила, поеду ли поездом, полечу самолетом или поплыву на корабле. Люблю вас.

Я долго оставалась рядом с ним. Поставила свежие цветы, выбросила увядшие, прочла все надписи на табличках. Кажется, они так называются.

За кладбищем, где лежит Габриэль, приглядывает дама, и это замечательно! Он так любил женщин… Она прошла мимо меня и поздоровалась. Мы немножко поговорили. Я не знала, что существует такая профессия – «смотрительница кладбища». Что людям платят зарплату за то, что они заботятся о могилах. Кроме всего прочего, она продает у ворот цветы.

Я продолжу писать этот дневник, чтобы Габриэль продолжал жить, но Боже, до чего же длинна жизнь…

Июнь 1998

От Макона до Валанса было едва ли двести километров, но дорога казалась ему бесконечной. Когда Филипп просто «катался», ни одна автострада, ни одна грунтовка не была слишком длинна для него, но, если нужно было попасть из пункта А в пункт Б, он брюзжал. Не терпел принуждения, «обязаловки».

Виолетте стало известно, что муж пытается выяснить истину, и он мгновенно утратил весь свой запал, словно откровенный разговор с женой полностью его демобилизовал. Слово не освободило, а опустошило душу единственного хранителя тайны, он не мог продолжать лихорадочную погоню за химерой.

Казалось, даже Виолетта повернулась спиной к прошлому.

Он решил, что поговорит с Элоизой Пти и сразу займется чем-нибудь другим. Встреча с бывшей воспитательницей станет последним свиданием с минувшим.

Она ждала его перед кинотеатром, где теперь работала, рядом с расписанием сеансов. Над ней висела огромная афиша «Английского пациента», и Филипп сразу заметил Элоизу, несмотря на ажиотаж у касс. Они виделись два года назад, на суде, и сразу узнали друг друга.