Игры на выживание - Николай Собинин

Она замолкла, водя пальцем по груди Дикаря, задумалась о чем-то своем. Потом посмотрела на него.

— Просто… знаешь, у него такой взгляд был, когда он решил согласиться на это предложение и начал готовиться к подъему. Я его уговаривала не спешить, переживала. Уж очень график плотный, мало времени на подготовку. Потом поняла, что когда человек так на тебя смотрит, его невозможно переубедить. Я из поддержки превратилась в помеху.

— Что с ним случилось? Он смог?

— Нет. Попал в буран при спуске с Эвереста. Проводники потом нашли их, Лешу и его напарника. Они в метели отстали от группы. Сказали, у них закончились баллоны с кислородом. Гипоксия, переохлаждение. Ты знал, что мертвых альпинистов не снимают с большой высоты? Воздух разреженный, вертолеты не могут там летать. А на руках их оттуда просто не вынести, слишком тяжело. Его тело до сих пор на той горе, мы даже похоронить его не смогли нормально. Зарыли пустой гроб, чисто символически.

Дикарь не ошибся, это девочка и впрямь чертовски сильная. Честно говоря, он даже не уверен, знает ли еще людей с таким же твердым характером.

— Мне жаль.

— Да, все в порядке, это было давно. Ты на него похож, кстати. Не внешне или характером, тут вообще ничего общего. Я хотела сказать, что то, как он смотрел тогда на меня, перед подъемом — вот то, чем вы похожи. Вас нельзя остановить, привязать к себе. Поэтому я даже и не буду пытаться, а ты не говори ничего, о чем можешь пожалеть, хорошо? Но я могла бы пойти с тобой, если ты этого хочешь.

Дикарь замолчал, пытаясь сформулировать собственные мысли.

— Я не могу тебя взять с собой. Этот мир, тут слишком опасно. Ты просто погибнешь, и я не смогу тебя сберечь. А я этого не хочу.

Девушка вздохнула в ответ так, словно ожидала такого ответа, и легко согласилась с ним.

— Давай тогда больше не будем об этом. Довольно и того, что есть сейчас.

Она притихла, думая о чем-то своем.

— Переживаю за родителей. Не могу перестать о них думать.

— Они в порядке. И их дочь рядом.

— Да, эта безумная теория насчет копирования. Тоже как-то не укладывается в голове.

— У всех так. Когда слышишь впервые, кажется диким бредом. Ничего, со временем пройдет.

— Помнишь, как я рассмеялась, когда ты сказал, как тебя зовут. Теперь мне это уже не кажется таким забавным. Это правда, что все попавшие сюда, меняют имена?

— Да, тут так принято. Из-за копирования как раз, по принципу: раз ты другой человек — старое имя носить нельзя. Плохая примета.

— Что, тут все прямо такие суеверные? — скепсис Лины был разве что неосязаемым.

— Представь себе, да! Тут целая гора всевозможных суеверий и многие из местных к ним относятся чертовски категорично. Новичка без имени никто даже не воспринимает всерьез, называют таких просто «свежак» и все. Словно он еще не полноценный человек, понимаешь?

— Тогда, мне, наверное, тоже надо что-то придумать новое? Почему ты до сих пор меня не окрестил?

— Крестят только мужчин. Женщины сами могут выбрать себе имена, тут им небольшая поблажка.

— А если я хочу, чтобы это сделал ты?

— Уверена?

— Это же ты меня спас, как-никак. И только благодаря тебе я все еще жива. Я видела, как тот мужик, Буран, на меня смотрел, когда вы отбили меня у тех уродов. Смотрел, как на пустое место, ему было все равно — выживу я или умру. А тебе — нет.

— Не суди его строго, Буран здесь уже давно, всякого навидался, вот и огрубел внутри. Сам по себе он неплохой человек. Шута везде с собой таскает, нянчится с ним, как с собственным сыном.

— А ты, значит, еще не успел оскотиниться? — Лина задумчиво посмотрела ему в глаза.

— Слово-то какое выбрала. — Дикарь даже поморщился. — Ну, вообще-то, можно и так сказать. Не зачерствел еще, наверное, вот и не смог спокойно смотреть на то, что те ублюдки с тобой делали.

— Вот теперь и отвечай за свои поступки. — Девушка едва заметно улыбнулась и снова легла на грудь Дикарю, подперев подбородок кулачком.

— Ну, тогда, — он задумался на мгновение, — как насчет Европы? К тому же, можно сокращать до Евы, для удобства.

Девушка произнесла свое новое имя, словно пробуя его на вкус.

— Девушка, которую украл сам Зевс, превратившись в быка, и первородная женщина. Неплохо! А ты умеешь выбирать имена. Тогда у меня не остается другого выхода, нужно как следует тебя поблагодарить.

Она игриво улыбнулась и провела пальчиком ему по груди.

* * *

— Выглядит одновременно забавно и страшновато, — Лина, вернее, теперь уже Европа, осторожно коснулась маленькой, словно детской кисти, которая смотрелась на казавшейся от этого еще огромнее культе Дикаря, довольно смешно и нелепо. Нежные, словно сделанные из розоватого желе, пальцы пока ему не подчинялись, но то, что зачаток восстанавливающейся руки появился всего за ночь, действительно пугало. Такими темпами через пару дней кисть достигнет нормального размера. Правда, не очень понятно, как быстро она сможет полноценно функционировать. Восстанавливающаяся плоть — это одно, а вот нервные окончания, которые свяжут отросшую кисть с синапсами центральной нервной системой — это совсем другое. И что-то ему подсказывает, что это займет намного больше времени, чем просто отращивание куска мяса взамен утраченной плоти.

— После такого трудно не поверить в то, что мы больше не на Земле.

— Да уж, я и сам немного в шоке!

Дикарь поморщился, снова попробовав пошевелить миниатюрными пальчиками, но, похоже, его отрастающая рука к такому пока не готова.

— Ладно, давай вставать и пойдем завтракать. У меня, благодаря тебе и этой забавной ручке, разыгрался зверский аппетит.

Они спустились в зал, где хитро поглядывавшая на них Дина, которая, однако, сумела удержать свой язык за зубами, пусть и ценой немалых усилий, сообразила им вкусный и сытный завтрак. Они перекусили, беззаботно болтая о пустяках и дурачась. Дикарь почувствовал, наконец, как все накопленное нервное напряжение покинуло его после такой интенсивной стрессотерапии. И только сейчас до него дошло, в состоянии какого сильнейшего напряжения он находился все это время. Но после вчерашнего вечера и, особенно, ночи туго сжатая внутри него пружина полностью расслабилась. Сейчас он мог себе позволить хотя бы один день спокойной и беззаботной жизни рядом с красивой, неравнодушной к нему девушкой. Дикарь отдавал себе отчет, что это эффект «подвесного моста» толкнул Еву к нему в объятия; она просто нуждалась в сильном плече, ласке и тепле, была уязвима, а он вовремя оказался рядом с ней. Однако это не слишком его заботило. Оба понимали, что все это ненадолго и пользовались этой возможностью.

— Ну что, какие планы на сегодня?

Ева, даже уплетая овощной салат за обе щеки, сохранявшая женственность и грацию, пожала плечами.