Твари - Михаил Вершовский

Вышедшая из подъезда молодая пара растерянно смотрела на движущийся по улице людской поток.

— Куда это они все, а? — спросила девушка.

— К метро, — отозвался стоявший на тротуаре участковый Костя. — У вас окна что, не на Казанскую выходят?

— Во двор, — ответил молодой мужчина. — Мы слышали, как матюгальники что-то там бубнили, но не разобрать было.

— Это эвакуация, да? — спросила его спутница.

— Она самая, — мрачно ответил участковый.

На лицах шагавших по проспекту Шаумяна людей читалось и спокойствие, и какая-то отрешенность. Между собой люди переговаривались негромко, в полголоса. И — ни одной улыбки.

С чего бы этим улыбкам быть, подумал Костя. Когда они теперь заулыбаются…

Растерянно-притихшими выглядели даже омоновцы, стоявшие в оцеплении. Да, ребята. Это вам не митинг «перманентно недовольных». Это куда серьезнее. Это наши с вами соседи. Друзья. Родные.

Мы сами.

— Из-за всех этих змей? — спросила девушка. — Все эти смерти, в последние дни?

Старлей кивнул.

— И кого же эвакуируют? — спросил мужчина. — Нас-то не коснулось?

— А хотелось бы? — ответил вопросом на вопрос участковый.

— Чего?

— Чтобы коснулось?

Мужчина покрутил головой.

— Шутки у вас, однако… Нет, не хотелось бы.

— Им, я думаю, тоже… — задумчиво проговорил Костя. — А эвакуируют всех по Казанско-Гранитному треугольнику. Там и операция будет.

— Что за операция? — нахмурился молодой человек.

— Это вопрос и сложный, и на пока не нужный. Вон же машины — сами видите. МЧС. Они работать и будут.

— Н-да… — протянул мужчина. Он достал из кармана связку ключей и с сомнением посмотрел на нее. — Тачку свою, я так понимаю, можно и не трогать?

— Да куда ж вы на ней проедете.

— Значит, метро.

— Значит, так.

Девушка провожала взглядом идущих. Потом повернулась к участковому.

— А домой-то нас обратно пустят?

Хороший вопрос, подумал Костя. Был бы еще ответ на него.

— После завершения всех работ… Ну, в общем, когда выкурят всю эту гадость и уничтожат… Да должны бы к вечеру управиться. Я так думаю.

— Не слишком весело, — отозвался молодой человек. — Тут бы не думать. Тут бы, вообще-то, знать полагалось.

— Знать — что? — Участковому начинал надоедать этот разговор. — Одна квартира, бывает, горит — и что, пожарники вам сообщить должны, в какой срок они с этой квартирой управятся? А здесь не печка газовая в разнос пошла. Целый квартал — и немаленький. Да еще и с таким подарком. Кто же вам расписание работ на блюдечке выложит, а?

Пара стояла молча. Парень пожал плечами.

— Да я ведь не с критикой лезу. Просто знать бы, домой попадем или нет. — И, не дождавшись ответа, повернулся к спутнице: — Ну что, на метро?

Девушка кивнула.

— Все в сборе? — Голышев обвел присутствующих взглядом и посмотрел на часы. — Половина первого. С зачисткой тянуть больше нельзя.

— А как же пожарные машины? — спросила Алина. — Те, что должны нашим раствором заправляться?

— Спирт в них вот-вот закончат заливать, — ответил Мостовой. — Потом сразу же отправятся на химзавод, на дозаправку ангидридом.

— А водой?

— Водой — уже здесь.

— До прибытия этих машин сюда еще добрых пара часов, — сказал начальник штаба, — и то дай-то Бог, если так. Но к зачистке подъездов мы в принципе готовы. Я считаю, надо начинать. Полковник, доложите порядок действий.

— Слушаюсь. — Зинченко сделал шаг вперед. — В дома входят бригады из шести человек. Спец по открыванию замков, два резчика с пилами, боец с ранцевым контейнером репеллента. И двое — с помповыми ружьями.

— Зачем двое? — поинтересовался Мостовой.

— Один работает непосредственно у двери. Второй — для подстраховки.

— На случай если?…

— На случай если. Возможен и такой вариант.

— Понятно, — вмешался Голышев. — Продолжайте, полковник.

— Работы начинаются с верхних этажей, потом бригады постепенно спускаются вниз. На этом этапе замки на всех дверях открыты или срезаны, но сами двери остаются закрытыми.

— На всех дверях? — Ламанча вскинула брови. — Прошу прощения. Но почему же на всех?

— Это я прошу прощения, Алина Витальевна. Справедливое уточнение. Те квартиры, из которых утром были эвакуированы люди, остаются как есть. Исходя из предположения, что змей там быть не должно.

— Что скажете? — Начальник штаба обращался к Наговицыной.

— Насчет змей? Думаю, Николай Васильевич прав. Змей там быть не должно.

Голышев удовлетворенно кивнул и посмотрел на полковника. Тот, откашлявшись, продолжал:

— После окончания работ на первом этаже спецы по замкам и резчики выходят наружу. Вооруженные бойцы вместе со спасателем, несущим репеллент, снова поднимаются на верхний этаж и открывают двери — одну за другой — настежь.

— Серьезный момент, — задумчиво протянул Мостовой.

— И необходимый, — твердо произнес Голышев. — Это мы уже обсуждали. Репеллент, который будут уже массированно распылять с кровли внутрь, должен попасть в потенциально опасные квартиры.

— А есть ли возможность как-то дифференцировать? — вмешался шеф ФСБ. — Я имею в виду, определить, где реально опасные точки, а где опасные потенциально.

Начальник штаба пожал плечами.

— Открывать двери придется и в тех, и в других, Алексей Борисович. Потенциально опасны — значит, опасны.

— Дифференцировать не сложно, — сказала Алина. — Люди, которые там будут работать, сразу почувствуют разницу.

— Почувствуют? — удивился фээсбэшник.

— По запаху.

Воцарилось молчание. Зинченко вопросительно взглянул на Голышева. Тот кивнул: продолжайте.

— Завершив работы на верхнем этаже, группа спускается на этаж, и продолжает двигаться вниз до самого выхода из подъезда. После этого у дверей в подъезд выставляются пары стрелков с помповыми ружьями на расстоянии порядка восьми-десяти метров от дверей. Стартовая бригада таким же образом проходит подъезд за подъездом.

— Помповые ружья — картечь? — поинтересовался Дивеев.

— Она самая, — подтвердил Мостовой.

Фээсбэшник кивнул.

— Ясно. Не нужно напрягаться с прицельной стрельбой. И рикошет практически исключается.

— Последнее соображение и было решающим, — уточнил Зинченко.