Залив Гавана - Мартин Круз Смит

«Барон Алабамы» уже ушел. Его место занял новенький катер, еще пахнущий пластиком. В его каюте уютно устроилась jinetera, она смешивала ром с колой. Впереди на палубе «Гавилана» Джордж Вашингтон Уоллс и Джон О’Брайен пили пиво — смутьян и финансист на отдыхе. Новый провод шел от распределительного щитка в воду и на борт яхты.

— Вы все-таки пришли, — сказал Уоллс.

— И очень вовремя, — добавил О’Брайен. — Отлично. И, как я вижу, снова в кашемировом пальто. Присоединяйтесь к нам.

— Мне нужно успеть на самолет. Вы обещали рассказать о Приблуде.

— Успеть на самолет? — переспросил О’Брайен. — Печально. Значит, вы отклоняете наше предложение стать частью проекта. Я всегда думал, что умею убеждать людей. Совершенно очевидно, с вами этот фокус не удался.

— Человек-разочарование, — сказал Уоллс. — Так назвала его Исабель.

— Аркадий, я надеялся убедить вас, потому что искренне думал, что это для вашего же блага. Я стремился к сотрудничеству с вами. Пойдемте же выпьем. Попрощаемся по-ирландски. Ваш самолет вылетает в полночь?

— Да.

— У вас уйма времени, — сказал Уоллс.

Аркадий вышел из освещенного круга, спустился на борт яхты и уселся на палубную подушку. Тут же в его руке оказалась банка холодного пива. Ночью яхта казалась еще приземистее. Полированное красное дерево было темным, как вода.

— Вы везете домой тело вашего друга Приблуды? — спросил О’Брайен. — Это означает, что вы признаете результаты опознания?

— Нет.

— Вам это больше не нужно, вы уже все знаете.

— Пожалуй, да.

— Это должно вас утешить. Вы окончательно решили уехать? Все, что мы можем сделать для вас, — О’Брайен похлопал Аркадия по колену, — это предложить вам обратный билет. Проведите недельку в Москве, в этом ужасном ледяном шкафу, который вы называете домом и, если измените свое решение, возвращайтесь. Вас это устраивает?

— Более чем, но я уже решил.

— Почему? — спросил Уоллс.

— Полагаю, потому что он получил то, зачем приезжал. Ведь так, Аркадий? — сказал О’Брайен.

— В целом, да.

— За целеустремленного человека, — О’Брайен поднял банку пива. — За человека в пальто.

Пиво было отличным, гораздо лучше, чем русское. На причале стайка jineteras тихо, как мышки, проскользнула в сторону дискотеки, фонари создавали эффект нимба из волос над их головами. В конце концов, это был субботний вечер. Ритм сальсы ускорился. Уоллс балансировал на стуле капитана. Он был в черном пуловере, что напомнило Аркадию стройного молодого радикала, который вышел из самолета с оружием в руках и сжег американский флаг. На О’Брайене был черный комбинезон. Пиратский цвет. Он вынул сигару и подержал ее кончик над пламенем, втягивая дым. Яхты, казалось, вздыхали, когда водная рябь слегка приподнимала их.

— Вы знаете, что случилось с Приблудой, но вы не знаете, почему, — неожиданно вставил О’Брайен. — И я единственный, кто пока ничего не сказал.

— Вы говорите много, но каждый раз разное.

— Тогда я не буду ничего говорить, я вам покажу. Видите этот мешок?

Хотя в каюте было темно, Аркадий увидел в слабом свете край брезентового мешка у основания лестницы.

— Это мешок Сергея, — сказал Уоллс.

Аркадий был ближе всех. Он поставил пиво и спустился по лестнице в каюту. Когда он взялся за мешок, дверь за ним захлопнулась. Где-то в передней части яхты заработал двигатель, вызвав реверберацию и создав ощущение, будто он оказался внутри контрабаса. На палубе слышались быстрые шаги, кто-то отдавал швартовы и убирал кранцы. «Гавилан» дал задний ход, развернулся и двинулся вперед. Когда яхта проходила мимо дискотеки, оттуда донеслись звуки смеха, сквозь шторы мелькнули яркие огни. Эхо канала осталось позади, и Аркадий услышал, как Уоллс говорит с кем-то по радио. Аркадий несколько раз сильно ударил в дверь, более для проформы, чем в надежде выбраться. Такие классические яхты, как эта, строились из твердой древесины. Он прошел мимо камбуза к двери в машинное отделение. Эта дверь тоже была заперта. Он отодвинул занавеску иллюминатора как раз вовремя, чтобы увидеть, как пост охраны скрывается позади. Не было никаких признаков того, что Офелия подняла тревогу. Миновали пристань, латунный нос «Гавилана» рассекал воду так гладко, что качка практически не чувствовалась. Аркадий понял, что яхта вышла в открытую воду по более сильным колебаниям волн.

На Пятой авеню появились первые признаки масштабного мероприятия: военные грузовики с бойцами внутренних войск рассредоточилась на боковых улицах в темноте ночи. Полицейские в белых касках и высоких ботинках оседлали свои мотоциклы. Служебно-розыскные собаки обнюхивали толпу, которая тянулась по подъездной аллее к Дому профсоюза строителей, бывшему яхт-клубу «Гавана». Полицейский значок Офелии не помог, но Мостовому как-то удалось раздобыть пропуск, по которому они смогли пройти.

Это были явные признаки того, что Фольклорный фестиваль будет гораздо более важным событием, чем она ожидала. Особенностью национальной безопасности было то, что никто никогда заранее не знал, в какой из резиденций Команданте будет ночевать, не говоря уже о том, на каких мероприятиях он будет присутствовать. Однако, когда он появлялся, всегда принимались определенные меры предосторожности. Военные грузовики привезли на лужайку семь бронированных «мерседесов», «скорую помощь», фургон спецсвязи, фургон СМИ, две машины службы К9. Оцепление из солдат выстроилось вдоль дороги, мужчины в рубашках и ветровках, прикрывающие сложенными газетами сотовые телефоны и рации, стояли вокруг без всякой видимой цели, пока кто-либо из гостей не отклонялся от подъездной дороги. Две парадные лестницы дома культуры соединялись на центральном крыльце. Оттуда, из-под висящего над входом корабельного штурвала, солдаты осматривали толпу. Хотя, по мнению Офелии, эта толпа вряд ли могла выйти из-под контроля. Встречались некоторые официально признанные жрецы Сантерии, но в основном на глаза попадались суровые министерские чины и высокопоставленные военные с супругами, двигающиеся по обозначенному маршруту вокруг особняка в сторону, выходящую к океанскому берегу. Иногда обыскивали кого-то из мужчин или останавливали женщину, чтобы проверить ее сумочку. Но Мостового и Офелию пропустили, и, несмотря на футляр с камерой, фотограф продвигался в толпе так быстро, что она едва за ним успевала.

— Почему Аркадий решил встретиться здесь? — спросила Офелия. — Как он вообще пройдет сюда?

— Он уже бывал здесь раньше, — объяснил Мостовой. — Он пройдет.

Фольклорный фестиваль. Офелия знала, что Аркадий интересовался этим событием. Если он передумал встречаться с О'Брайеном и Уоллсом, тоже неплохо. Она видела цвета танцоров, скрытых колючими пальмами: синий цвет Хемайи, желтый — Ошун. Вдоль пляжа были рассредоточены солдаты. В конце причала пришвартован черный патрульный катер. Весь свет и шум на открытой сцене, выходящей на море.