Избранные письма. 1854–1891 - Константин Николаевич Леонтьев

и хотел, как Гораций, посвятить себя сельскому хозяйству. Десять лет он был мировым судьей. Писал в «Русском вестнике» статьи о сельских порядках («Из деревни»). В 1887 г. купил имение Воробьевка в Курской губернии, где у него бывали Л. Н. Толстой, Вл. С. Соловьев, H. Н. Страхов и др.

2 …граф Шувалов, князь Оболенский… – В данном случае эти фамилии употребляются как собирательное понятие аристократии.

3 «Таков, Фелица, я развратен» – цитата из оды Г. Р. Державина «Фелица», посвященной Екатерине II.

4 «Вечерние огни» – последние прижизненные сборники стихов А. А. Фета, вышедшие под общим названием в 1883, 1885, 1889 и 1891 гг. В подготовке их к печати ближайшее участие принимали Вл. С. Соловьев и H. Н. Страхов.

5 Плющиха — улица в Москве, где находился дом А. А. Фета.

6 Марья Петровна — жена А. А. Фета, М. П. Шеншина (1828–1894), родилась в купеческой семье Боткиных.

169. А. А. Александрову

5 февраля 1888 г., Оптина Пустынь

<…> Помолитесь-ка и Вы, дружок, в простоте сердечной, сходите к той самой Иверской, за которую так глупо и так преступно даже (а пожалуй что, и притворно) негодует на Вас Ваш гениальный домохозяин1. Не верьте, голубчик, ему, не поддавайтесь. Заметьте это: у него была всегда страсть противоречить течению передовой мысли. Пока господствовал либерализм, он был почти реакционер во многом; теперь, когда все почти лучшие умы обращаются, так или иначе, к народным, историческим началам, ему не терпится, чтобы не идти противу этого. Я сам недавно это стал в нем угадывать. Пока это не касается святыни, оно оригинально

и даже полезно. Но если только хоть на минуту поверить и подумать, что за гробом – вечность блаженства или вечность муки, то каков же будет суд Божий над людьми, играющими из духа противоречия чужою верой! Не скрою, что я все-таки боюсь за Вас, зная, что Вы с ним видаетесь. Это не Фет, которого атеизм никогда не жаждет пропаганды. «Клин клином надо выбивать», и если меня, грешного, Вам мало, если Вы почувствуете от его (т. е. Толстого) устарелых фраз XVIII века малейшее колебание, послушайтесь меня: познакомьтесь с Владимиром Соловьевым и, подавивши в себе все движения самолюбивого стыда и скрытности, говорите с ним откровенно о Ваших сомнениях, о Толстом и т. д. Это человек благороднейший, в области мышления гениальнее Толстого, отличаясь от него, как небо от земли, и видеть, что Вы прибегаете к нему (хотя бы и по моему совету) неприятно ему не будет. Об иконе Иверской Божией Матери знаете, что я Вам скажу. Вы знаете, как я любил Варю и как я бился прежде с ее тяжелым, сложным характером. Разборчива, упряма, горда, влюбчива, нежна, груба, умна, бестолкова, добра, сердита и злопамятна, религиозна, своевольна и т. д. Беда! Но я молился. И вот, когда насчет женихов стало мне очень трудно, я пошел к Иверской (накануне Троицына дня 1883 года) и помолился так: «Если Господней воле это не противно, помоги мне, усталому в этой борьбе»! И на другой же день на паперти кунцевской церкви мы увидали Александра, и его красота поразила нас. И все состоялось, вопреки 100 препятствий, и поэзия была, и старость моя ими успокоена так, что я считаю себя согрешившим неблагодарностью в тот день, в который я не вспомню об этой невыразимой милости Божией. Это моя шкура (выражаясь языком натуральной школы) знает, что это такое для меня! <…>

Впервые опубликовано в журнале: «Богословский вестник». 1914, апрель. С. 785–787.

1 …Ваш гениальный домохозяин. – Анатолий Александрович Александров жил в московском доме Л. Н. Толстого в Хамовниках и был учителем его сына Андрея, которого готовил к поступлению в гимназию по географии и закону Божьему.

170. В. И. О. С. и Св. Д. А.

(Студенту Московского университета)

Март 1888 г., Оптина Пустынь

О ВЕРЕ, МОЛИТВЕ, О НЕМОЩАХ ДУХОВЕНСТВА И О САМОМ СЕБЕ

1. «Да (говорите Вы), я в глубине души отношусь к Церкви не только с наружной почтительностью, а со страхом и трепетом, но не так, как повелевает нам закон».

Ответ. Этого я не думаю; думаю, что главные основания Ваши правильны и что те недостатки Ваши, о которых Вы дальше упоминаете, происходят или от неопытности духовной, или принадлежат к тому, что зовется «искушениями». От искушений же и святые не изъяты. И без них ни вера сама не утверждается, ни навык к нравственным подвигам (о Христе) не приобретается. (Я прибавил «О Христе» нарочно, чтобы обозначить, что нравственность самочинная, как у честных атеистов и т. п., ни малейшей цены для загробного спасения не имеет; она может быть для житейских сношений очень удобна и приятна, но освещения она не имеет, она хороший белый хлеб, а не вынутая просвирка.)

Вы говорите: «В Бога я верю, но вера моя какая-то неровная. Иногда я молюсь с наслаждением, иногда – только по привычке отчитываю молитвы».

И прекрасно делаете, что по привычке их читаете. Это труд, это понуждение, это изволение первичное, этот навык более в нашей воле, чем то наслаждение, которым Вы довольны.

Это один из главных пунктов современных ошибок и недоумения. Мы все нынче ищем сразу сильного чувства, трепетного ощущения, искренности и т. д. (Фуделев1 в своей брошюре с особенным удовольствием свидетельствует об этой искренности.)[57] Это большая ошибка. Не только ровную молитву приобрести невозможно, но и ровная вера едва ли кому-нибудь доступна, разве великим подвижникам. (И за то, что у них вера всегда ровна, я не ручаюсь; свидетельств святоотеческих на это не помню.)

Помните, евангельское: «Верую, Господи, помоги моему неверию». Можно считать себя верующим, но нельзя никогда считать себя достаточно верующим. Святые Отцы оставили нам примеры этому: многие из них, принимая охотно всякие обвинения в грехах страстей (например, ты блудник, ты гордый, ты сребролюбивый и т. д.), соглашались с обвинителем и говорили: Это правда. (И говорили это искренно, ибо тонким и долгим вниманием к своим психологическим процессам узнали на опыте, до чего и они, подвижники, внутренно «удобопреклонны», и до чего в них есть зародыши всех пороков, которые при невнимании могли бы разрастись сильно.)Но когда им говорили: «Ты еретик», – эти Отцы Церкви отвечали решительно: «Нет, я не еретик!» Они сознавали, что вера ума, так сказать (или, по-нынешнему, «убеждения»), у них была правильная, претендовали только на качественную правоту своей веры, а, конечно, не на количественную и постоянную