Джандо - Роман Канушкин

— Да, она прогонит демона… Но нельзя двигаться.

Смертоносное черное облако двигалось сейчас по ущелью, и не было в Африке силы, способной противостоять ему. Ни человек, ни самый сильный зверь не осмеливались бросить ему вызов. Это были огромные черные африканские пчелы, сокрушающие все на своем пути. Множество клубящихся пчелиных роев соединились сейчас в страшное облако, закрывшее небо.

— Укуса нескольких этих тварей достаточно, чтобы вызвать самую мучительную смерть. — Йорген почувствовал сухой ком, подступивший к горлу. — Откуда эта напасть?.. — Потом он с ужасом посмотрел на мгангу. — Ольчемьири, это?..

— Грозные Друзья пришли. Лучше говорить тише… Мганга извинится за тебя перед ними, мзее Йорген, — прошептал Ольчемьири. — Они будут отдавать за нас свою жизнь.

И тогда они их увидели. Гудящее облако шло по ущелью, грозное, не знающее жалости. Существо, разделенное на миллион частиц, обладающих общим разумом. Оно было старше многого живого на этой Земле, оно видело времена, когда Землю посещали боги, а потом ему пришлось затаиться, уснуть, чтобы двигаться своим путем и поражать своим совершенством. Но сейчас, подчиняясь магии древних времен, оно откликнулось на зов. Пчелы атаковали, они облепляли масайских воинов, жалили, впрыскивая свой смертоносный яд, и сами падали на землю, чтобы умирать. Жало пчелы, подобное крохотному гарпуну, снабжено зазубринкой; после укуса оно остается в теле жертвы, и пчела с вывернутыми внутренностями погибает. Но облако продолжало двигаться дальше, усеяв все ущелье множеством крохотных трупиков. Ольчемьири видел перекошенные от ужаса лица масайских воинов, перед тем как ими овладевал шок, и понял, что заклинание Черного Op-койота рассеивается. Кишарре покидал моранов, и они превращались в обычных людей, которым судьба в этот день приготовила страшную, мучительную смерть. И Ольчемьири очень желал, чтобы как можно больше этих гордых и храбрых воинов спаслись бегством.

Когда-то народ Ольчемьири — ндоробо — жил в прохладных горных долинах по всей территории Кении. Потом с севера пришли чернокожие гиганты в красных тогах, гнавшие перед собой бесчисленные стада скота. Низкорослые ндоробо не могли противостоять великолепной армии копейщиков, и тем, кто уцелел, пришлось подняться в горы Ндото и жить там в пещерах. Но ндоробо оказались искусными колдунами и целителями, понимающими язык леса, и пришельцы приглашали их жить к себе, и вскоре мганги-ндоробо стали пользоваться всеобщим уважением. А потом из-за Великого Моря пришли люди с белыми лицами, и их ружья оказались сильнее армий чернокожих копейщиков. И снова все изменилось. Так было угодно духам. Они показали и чернокожим, и белым пришельцам, что земля, из-за которой столько воевали, не принадлежит никому и все еще много раз изменится. А ндоробо никогда и не считали себя хозяевами этой земли. Они считали себя ее детьми.

Поэтому Ольчемьири не питал зла к этим гордым масайским воинам и очень желал, чтобы многим из них сейчас удалось спастись.

Мганга увидел, что несколько пчел сели на капот «лендровера». Они исполнили какой-то жужжащий круговой танец и занялись туалетом. Ольчемьири с беспокойством заметил, что черных пчел вокруг них становится больше. Грозные Друзья пришли сюда, чтобы прогнать Кишарре! Грозные Друзья их не тронут. Он снова закрыл глаза и обратился с благодарностью к духам Грозных Друзей. Пчелы их не тронут. Мзее Йорген прав — достаточно нескольких укусов, чтобы вызвать страшную, мучительную смерть.

— Нельзя двигаться, — прошептал мганга. — Если рассердить одну из них, нападет целый рой. Они знают, когда их боятся.

Несколько пчел село налицо Зеделлы. Профессор Ким почувствовал спазм в горле — эти черные мохнатые насекомые были раза в два крупнее их российских собратьев. Лицо девушки стало белым, кровь отхлынула, и тонкая кожа показалась сейчас прозрачной. Пчелы перелетели на ее руку, туда, где под тугой повязкой пряталось нечто, заинтересовавшее их. Профессор Ким видел угольно-черные брюшки, прорезанные желто-золотистыми полосками, видел цепкие лапки и слюдяные жужжащие крылья. Грозные Друзья… Еще несколько пчел село на лицо девушки. Одна из них показала тускло блеснувшее черное жало, словно примериваясь, коснулась им несколько раз светящейся кожи девушки, убрала и тут же показала снова. Всех сковал тягостный кошмар молчания — казалось, это зрелище парализовало волю людей. Профессор Ким, не поворачивая головы, повел глазами — вокруг них уже кружился целый рой. Не меньше десятка пчел ползали по повязке Зеделлы. Никто не заметил, как Ольчемьири раскрыл сумку.

— Почему? — прошептала Зеделла. В ее широко раскрытых глазах ужас смешался с мольбой.

Урс попытался кинуться к девушке, но Профессор Ким, сильно сдавив локоть, удержал его. На это движение пчелы не обратили никакого внимания. Их интересовала Зеделла. Но какие-то противоречивые сигналы еще удерживали пчел от атаки. Профессор Ким указал глазами на «лендровер» с крытым верхом. Впервые за последние тридцать шесть часов Урс начал адекватно реагировать на происходящее. В его воспаленном мозгу все еще звучало лишь одно слово «Зеделла», но он понял, чего хочет Профессор Ким. Передние стекла «лендровера» покрылись густой паутиной трещин, но не рассыпались, специальное покрытие уберегло их от этого. Окна в дверцах были открыты — несколько минут назад из них вели стрельбу, — и Урс, осторожно приблизившись к автомобилю, начал вращать ручку стеклоподъемника. Попытаться втолкнуть девушку в машину, отделавшись лишь несколькими укусами, пока на нее не уселся целый рой, — это единственное, что они могли сейчас предпринять. Хотя, может быть, пчелы сами оставят ее в покое.

Но их намерения оказались тщетными. Зеделла застонала. Выдерживать дальше эту пытку было выше ее сил. Пчела, показавшая жало, сердито взлетела. Профессор Ким увидел капельку пота, оставляющую след на коже девушки, и тогда пчела атаковала. Она нанесла жалящий удар в подбородок, лицо Зеделлы конвульсивно дернулось; она застонала, сдерживая мучительный крик… Пчела, потеряв жало, почувствовала, как внутри ее все разорвалось, она проползла, мгновенно остыв, по подбородку какое-то расстояние, не находя себе места, и упала в траву. Профессор Ким понял, что через несколько секунд выделения мертвой подружки разбудят в пчелах агрессивность и уже ничто не сможет их удержать. Именно в это мгновение имя Зеделлы в воспаленном мозгу Урса стало звучать гораздо приглушеннее, словно укус пчелы забрал часть ее колдовской силы. Но следом произошло то, что подействовало на Профессора Кима как ледяной душ. Потому что страшным, сорванным и полным отчаяния голосом Зеделла закричала:

— Снимите с меня перстень! Под бинтами… Вырежьте эту гадость!

Казалось, Зеделле стоило нечеловеческих усилий выдавить из себя эту фразу, и, возможно, лишь горящая боль укуса помогла ей в этом. Какое-то очень короткое время мозг Профессора Кима переваривал полученное сообщение, отказываясь верить услышанному. А потом все встало на свои места. Перстень, ночь у Папаши Янга, повязка на руке девушки… Ну конечно, все концы этой ниточки связались, образуя весьма зловещий рисунок. Профессор Ким уже знал, о каком перстне идет речь. Раскрыв складной нож и забыв о возможности нападения пчел, Профессор Ким вспорол бинты на руке девушки. Он несколько повредил основание безымянного пальца, и капельки алой крови выступили на нежной коже Зеделлы. Перстень был там. В ореоле окровавленных бинтов он показался живым. Словно пульсирующие внутренности в момент операции. Он пил соки Зеделлы, что-то давая ей взамен. Эта дикая мысль мелькнула в голове Профессора Кима, но потом он уже взялся пальцами за золотую змею, свернувшуюся вокруг хищного зеленого камня, и перстень, словно почувствовавший его силу, покорился, став холодным, обычным… Но сегодняшний день приготовил гораздо более зловещий рисунок, и им всем предстояло сейчас пережить нечто вызвавшее неизмеримо больший приток адреналина в кровь, чем шевелящиеся перстни или ледяной душ. Профессор Ким потянул за перстень, чтобы снять его с пальца девушки, Зеделла попыталась отдернуть руку, лишь гул пчелиного роя окружал их. Какая глупость — чего она боится? Надо снять скорее эту гадость, пока пчелы не напали. Профессор Ким левой рукой с силой сжал запястье Зеделлы, пытаясь подавить все попытки сопротивления, а правой взялся за перстень. Он видел лишь тонкую дрожащую руку девушки и массивный нарост перстня на окровавленном пальце. И тогда Профессор Ким почувствовал, с какой необычайной силой Зеделла сопротивлялась, — мускулы Профессора напряглись до предела, но все попытки удержать кисть девушки оказались напрасными. Рука… Профессор Ким с изумлением поднял голову, и в следующее мгновение сердце чуть не остановилось у него в груди. Электрический ток кошмара ударил в узлы под его локтями, застывшая в жилах кровь отказывалась двигаться, наполнив тело ватной шевелящейся пустотой.