Такова торпедная жизнь - Рудольф Гусев

В один из осенних дней 1963 года в кабинете начальника УПВ ВМФ на Большом Комсомольском проходило совещание. В кабинете находились его хозяин Борис Дмитриевич Костыгов, торпедисты Михаил Борисович Розенштейн, Грант Мигранович Акопов и гости с Алма-Атинского завода: директор Петр Харитонович Резчик, начальник сектора ОКБ завода Даниил Самуилович Гинзбург и военный представитель Петр Кузьмич Колядин. Это была не случайная, а спланированная встреча. Готовил ее Михаил Борисович Розенштейн. В это время он слыл одним из идеологов Управления практически по всем вопросам, и на то имелись веские основания. В годы войны он был призван на военную службу с должности директора торпедного завода, выполнял, и всегда успешно, поручения по эвакуации предприятий и их вводу в строй на новых местах. Поэтому он знал в минно-торпедной отрасли все и всех. Предстоящий разговор предназначался, в основном, для Костыгова. Он, конечно, тоже был в курсе дела, но окончательное решение еще не принял. Не простой это был вопрос.

Разговор шел между Резчиком и Костыговым. Сначала, как водится, о погоде в Москве и Казахстане, заводских делах, трудностях с выполнением производственного плана, а затем переключился в рамки основного вопроса — на кислородную торпеду 53–56, детище ОКБ завода. С принятием в 1961 году на вооружение перекисно-водородной торпеды 53–61 пришло время решать, какому типу энергетики отдать предпочтение: «кислород-керосин» или «перекись водорода-керосин». На вооружении тогда находилось по два образца обоих типов: кислородные 53–56 и 53–58 и перекисно-водородные 53–57 и 53–61. В разработке находилась еще одна. Ее Главный конструктор Дмитрий Андреевич Кокряков собирался получить скорость хода около 70 узлов и, таким образом, закрепить приоритет за перекисными торпедами. Следует отметить, что кислородные торпеды в эксплуатации были проще. Самыми нетребовательными были, конечно, воздушные парогазовые торпеды 53–51, но их век уходил. Впрочем, не будем забегать вперед. Воздушные торпеды не спешили сдавать свои позиции. Процент торпед на сильных окислителях в боекомплекте кораблей флота был еще невелик, а план практических стрельб выполнялся, в основном, за счет парогазовых. С ними и забот было меньше, и результат был получше. Однако вернемся в кабинет Костыгова.

— Жаль бросать, Борис Дмитриевич, изготовление этой кислородной торпеды. Опыт по эксплуатации и изготовлению большой. Делать ставку только на перекисные торпеды не совсем правильно. Кокряков обещает получить 70 узлов, но это еще «курочка в гнезде». Вот нам и кажется, что целесообразно провести модернизацию торпеды 53–56. Глубокую модернизацию.

— Что значит «глубокую модернизацию»?

— Создать новый образец.

— Нет. Новый образец не надо. Новых у нас достаточно. А о модернизации можно поговорить. Торпеда не имеет системы самонаведения. Оптический неконтактный взрыватель тоже не прижился. Не взрыватель, а дорожный чемодан.

— Мы знаем, недостатков у торпеды 53–56 много, но и положительного не отнимешь. Кислород — не перекись водорода. Кислородное хозяйство на базах флота достаточно развито.

— А какие ТТХ надеетесь получить? Скорость? Дальность?

— Преимущества новой торпеды будут не в ТТХ, а в надежности. И простой она будет, как револьверный патрон. У меня сейчас в ОКБ подобрались толковые ребята — горы могут своротить.

Резчик кивнул на сидящего рядом с ним Гинзбурга.

— Вот один из них, а еще Барыбин, Морозов, Казаков, Надточий, Щербаченко. Всех мне не перечислить. Идея у них есть.

— Интересно, что за идея?

— Дело в том, что каждая из изготавливаемых заводом торпед имеет по два-три безукоризненно обкатанных агрегата. Вот они и предлагают взять самые надежные узлы за основу:

кислородный тракт и гидростатический аппарат от торпеды 53–56;

вместо поршневой машины — турбину и кормовое отделение от перекисной торпеды 53–57;

боевое зарядное отделение с аппаратурой самонаведения и неконтактным взрывателем от перекисной торпеды 53–61;

практическое зарядное отделение тоже от 53–61. Затем все это дело доработать. Каково?

— Лучше взять оптическую систему самонаведения. Она на подходе. В следующем году будем принимать на вооружение. — Это вступил в разговор Михаил Борисович Розенштейн и вкратце доложил ход испытаний аппаратуры самонаведения:

— Можем взять и оптическую. Нам главное, Борис Дмитриевич, ваше принципиальное согласие и финансирование, естественно.

— Вы, Петр Харитонович, так и не ответили мне на вопрос, какие ТТХ будем иметь?

Здесь вступил в разговор автор идеи, Даниил Самуилович Гинзбург.

— Борис Дмитриевич! Торпеда будет однорежимной. Скорость хода около 45 узлов, дальность около 20 км. Это то, что можно получить на паре «керосин-кислород» на существующих на сегодняшний день турбинах. Мы не институт, а завод. Все составные части торпеды или уже умеем делать сами, или можем получить по налаженной кооперации. Подготовки производства нам не требуется. Мы уверены, что с задачей справимся в короткие сроки.

Помолчали. Чувствовалось, что Розенштейн с Акоповым давно согласны с предложением завода. Медлил Костыгов:

— В разработке находится торпеда со скоростью 70 узлов на ту же дальность. Как отнесутся к этой идее Минно-торпедный институт? ЦНИИ «Гидроприбор»?

Розенштейн понимал сомнения Костыгова:

— Борис Дмитриевич! Открывать новую тему: разрабатывать торпеду с такими ТТХ — нас не поймут. Пусть завод работает самостоятельно. Техническое задание на модернизацию торпеды 53–56 мы здесь прикинем. О порядке финансирования Акопов с Гинзбургом подумают. Мне кажется, с предложением завода следует согласиться…

Костыгов подумал еще пару минут и кивнул головой. Завод получил принципиальное согласие руководства заказывающего управления, после чего работа в конструкторском бюро завода закипела. Помимо упомянутых директором завода в кабинете Костыгова к ней подключили конструкторов Гормину Е. Н., Зикеева В. М., Шубина А. Б., Чуканова А. М., Кривулина И. Б., Попора Р. С. За четыре месяца была разработана техническая документация, а изготовление материальной части началось, едва чертежи, еще теплые от рук конструкторов, были сняты с кульманов. Не прошло и года, как три практические торпеды были готовы и их выкатили из стен сборочного цеха под погрузку для отправки на пристрелочную станцию. Торжественный момент! Начальник цеха Владимир Петрович Ерохов лично руководил погрузкой торпед. Главный инженер завода Иосиф Ефимович Кравцов решил поехать организовывать испытания на полигон в Киргизию, на озеро Иссык-Куль. Посмотреть на детище завода пришли заместитель директора Зубрилин В. Ф., плановик Басенов Г. Т., технолог Ежков М. С. Митинг — не митинг, но торжество состоялось. Все были уверены, что торпеды пойдут сразу и не ошиблись. Торпеда стала уверенно наворачивать километры на винты и месяца через три отчет с положительными результатами первого этапа заводских испытаний был представлен начальнику УПВ ВМФ, в Минно-торпедный институт и ЦНИИ «Гидроприбор».