Жемчужина гарема - Джейн Фэйзер

И вот, в начале апреля, в ясный погожий денек, предвещавший весну, пришли известия о том, что Акбар-хан потерпел серьезное поражение под Джалалабадом и был вынужден отступить.

Радость заложников росла, а охранники становились все мрачнее и мрачнее. Изо дня в день англичане только и делали, что строили планы, как генерал Сэйл придет к ним на помощь. Аннабель тоже позволила себе роскошь помечтать. Ведь и ее освободят вместе с заложниками, если только Акбар-хан не успеет увезти ее отсюда.

Обдумывая эту возможность, она впала в эйфорию и тут-то совершила грубейшую ошибку. Когда Аннабель приводили к заложникам, Кит всегда стоял в дверях, прислонясь к косяку, и дожидался, пока она пройдет мимо. Они ни разу не посмотрели друг на друга, чтобы не привлекать внимания охранников. И даже этой мгновенной встречи оказывалось достаточно: потом весь день у Аннабель было хорошее настроение. Но однажды она остановилась возле Кита, подняла глаза и тихо сказала:

– Салаам, Рэлстон-хузур.

– Приветствую тебя, Айша, – ответил он с улыбкой и протянул руку, чтобы дотронуться до нее.

И вдруг сверкнул кривой кинжал, и из руки Кита хлынула кровь. Аннабель с криком ярости бросилась на афганца. Тот занес над ней кулак, но другой охранник остановил его. Афганец не стал бить Аннабель, но заломил ей руку за спину и вывернул так, что она чуть не задохнулась от боли, а потом поволок через двор. Там уже собрались офицеры-англичане. Окружив раненого Кита, они бросали на гильзаи злобные взгляды, а те держали наготове свои ножи. На шум из здания выскочила целая толпа афганцев. Кроме кинжалов, они были вооружены и шимитарами. Теплый воздух прорезал пронзительный крик испуганного ребенка.

Аннабель оцепенела от ужаса: ее глупая выходка могла закончиться резней. Она попыталась вырваться из рук охранника. После известий о поражении под Джалалабадом настроение у афганцев было отвратительным. Аннабель чувствовала: ничтожного повода достаточно, чтобы они устроили кровопролитие, мстя за неудачу своего сирдара. Но она слышала, как один из охранников крикнул, что Акбар-хан приказал не трогать Айшу, и это придало ей храбрости.

– Разве таков был приказ Акбар-хана?! – воскликнула Аннабель, превозмогая боль в руке. – Разве он велел перерезать пленников? Сирдар потерпел поражение в Джалалабаде и теперь особенно нуждается в заложниках, чтобы вести переговоры. Думаете, он поблагодарит вас за убийства?

Охранник обозвал ее ничтожной лживой дрянью и так неожиданно разжал пальцы, что Аннабель споткнулась и чуть не упала. Обернувшись, афганец заорал что-то своим товарищам. Гильзаи утихомирились и отошли от безоружных заложников, которые жались к стене. Встревоженная Аннабель искала глазами Кита. Он был на ногах, хотя из раны текла кровь. Это ее вина. В такое трудное время она позволила себе забыться. И теперь ее лишат ежедневных визитов к заложникам, а ведь только это и помогало ей сохранить здравый рассудок. Айша проклинала саму себя, сознавая, что заслужила такое наказание.

Когда Аннабель грубо втолкнули в камеру и с особой яростью захлопнули дверь, она разрыдалась от злости. А что, если рана Кита окажется смертельной? Бинтов и лекарств не хватало; Аннабель знала об этом, потому что сама обеспечивала заложников всем необходимым. Повсюду грязь, паразиты… У Кита запросто может начаться гангрена… Аннабель долго занималась безжалостным самобичеванием. Потом, совсем обессилев, в глубоком унынии улеглась на кровать.

Шум во дворе затих, и над крепостью нависла мертвая тишина. Но вечером ее нарушили крики и цоканье лошадиных копыт. Приободрившись, Аннабель приникла к окошку.

Во двор въезжал Акбар-хан в сопровождении довольно большого отряда.

Аннабель пожирала его глазами. Она старалась уловить настроение сирдара, понять, в каком он физическом состоянии, но это трудно было сделать на таком расстоянии. И все же ей показалось, что Акбар-хан соскочил с лошади не так легко, как прежде. И вроде бы плечи его чуть сгорбились, а шаг стал менее пружинистым. Сирдар пересек двор и вошел в дверь, которая находилась под окном Аннабель.

Она спустилась на пол и принялась взволнованно блуждать по комнате. У Акбар-хана, конечно же, есть какие-то планы относительно заложников. А что будет с ней? Неужели ее обрекут здесь на медленное умирание? Пускай бы лучше забили камнями.

Еще не слыша шагов, Аннабель почувствовала, что к ней кто-то идет. Пробыв несколько недель в заточении, она научилась различать даже звуки, недоступные слуху. И вдруг ее охватила паника: на щеках наверняка остались следы слез, глаза покраснели и опухли, волосы растрепались. Аннабель лихорадочно ополоснула лицо холодной водой, но в эту минуту дверь отворилась и в комнату вошла Зобейяда.

– Сейчас тебя отведут к Акбар-хану, – сказала прислужница с трепетом в голосе, словно речь шла о каком-то божестве. – Я помогу тебе подготовиться.

Аннабель с радостью приняла ее помощь. В прежние времена, когда ее вызывал к себе Акбар-хан, приготовления были скрупулезными и томительно долгими. Айшу купали в горячей благовонной ванне, облекали в тончайшие шелка, расчесывали волосы и вплетали в косу цветы. Все это предназначалось для той минуты, когда Акбар-хан пожелает снять с нее чадру. А сейчас в распоряжении Аннабель была только холодная вода, грубое мыло и довольно изношенная одежда, которая составляла весь ее маленький гардероб во время отступления из Кабула. Но они с Зобейядой постарались на славу, и, когда знакомые охранники повели ее в приемный зал, Аннабель чувствовала себя довольно чистой.

Акбар-хан сидел за столом, положив перед собой сцепленные руки. Его ярко-голубые глаза смотрели куда-то вдаль. Но как только в комнату вошла Айша и за ней закрылась дверь, взгляд сирдара прояснился. Целую минуту он молча изучал ее.

– У тебя усталый вид, – вырвалось у нее, хотя Акбар-хан еще не дал разрешения говорить.

На его губах появилась едва заметная усмешка.

– Верное замечание, Айша.

Охваченная сочувствием, она шагнула к нему:

– Можно, я помассирую тебя?

Акбар-хан покачал головой:

– Нет… нет, не сейчас. – Он поставил локти на стол и опустил подбородок на сцепленные пальцы. В его взгляде промелькнула насмешка. – Отстегни чадру.

Айша повиновалась, и легкая полупрозрачная ткань упала, открыв лицо.

– Сними ее совсем.

Она сорвала с себя чадру. Тусклый свет свечей падал на бронзовые волосы, заплетенные в косу, на темные круги под глазами, ярко сверкавшими на мертвенно-бледном лице.

– Похоже, тебе последнее время тоже пришлось нелегко, – заметил сирдар.

– Мне не нравится быть пленницей.

Акбар-хан снова улыбнулся.

– Я тебя понимаю. Но уединение дало тебе возможность подумать над вопросом, который в прошлый раз ты так и не решила. Времени было достаточно.

Кто я? Разве по сути своей я не отношусь к феринге? В прошлую их встречу Айша не знала ответа. Она тихо стояла и ждала, что скажет Акбар-хан.