Чародей - Трой Деннинг

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

2 Элеасиаса, Год Дикой магии

Мрачные выражения на янтарных лицах высших магов, когда они рассматривали изодранный край каменного платья Ханали Селанил, сказали Галаэрону все, что ему нужно было знать. Фаэриммы уничтожили слишком много древних заклинаний мифала, чтобы его план сработал. Прежде чем они смогут продолжить, круг должен будет исправить ущерб, при условии, что они готовы принести жертву ради города, который даже не был их собственным. Не дожидаясь, пока высшие маги сами объявят о своем заключении, Галаэрон повернулся к лорду Дуирсару и остальным, ожидавшим вместе с ним в тени великой статуи, констатировал:

— Милорд, фаэриммы причинили слишком много вреда. Чтобы быть услышанным сквозь рев битвы, доносящийся со склонов внизу, Галаэрону почти пришлось кричать. — Высшим магам нужно время, чтобы сотворить заклинание высшей магии, и это означает, что мы должны быть готовы защитить их.

— Если время – это все, что нам нужно, мы уже выиграли эту битву, — сказал Кииньон Колбатин. Как и лорд Дуирсар и любой другой эвересканец во дворе, Кииньон был одет в полный комплект сильно помятых боевых доспехов, которые, судя по его запаху, он не снимал почти десять дней. — План молодого лорда Нихмеду оказался превосходным. — Нам нужно только послать Долгую Стражу вниз по склону, и мы поймаем врага в ловушку.

— Надолго ли? — спросила Шторм. Она стояла позади лорда Дуирсара, возвышаясь над его плечами вместе с Хелбеном и Лаэраль. — Любая победа здесь будет недолгой, пока мы не восстановим мифал. У фаэриммов десятки тысяч рабов разума разбросаны по всей Эвереске, и я готова поспорить на свои волосы, что большинство из них сейчас на пути сюда.

— Тем больше причин действовать быстро, — ответил Кииньон.

Он повернулся к задней части двора, где Долгая Стража выстраивалась в боевые ряды, когда они вышли из телепортационного круга Лаэраль. Он вызвал вперед командира роты, затем повернулся к Шторм и сказал:

— Как только мы захватим бруствер, не будет иметь значения, сколько рабов разума фаэриммы пошлют против нас. План Галаэрона превосходен, и я уверен, что мы сможем продержаться достаточно долго, чтобы довести его до конца.

— Да, — сказал лорд Дуирсар, делая вид, что одобрительно кивает в сторону Галаэрона, — ты вполне мог спасти нас.

— Боюсь, не так легко, как предполагает мастер Колбатин, — сказал Галаэрон. — Рабы разума внизу не представляют опасности.

— Так и есть, — заявил Кииньон. Командир Долгой Стражи, молодая золотая эльфийка по имени Джерили, подошла к нему, и он повернулся чтобы заговорить с ней. — Когда Холодная Рука выгонит рабов разума из их укрытия, им некуда будет отступать, кроме как сюда. Долгая Стража предотвратит это, спустившись через лес, чтобы напасть на них сзади. Враг окажется в ловушке между двумя нашими ротами, и будет просто захватить окоп для нашего собственного использования.

Он кивнул и махнул Джерили, чтобы она выполнила его приказ. Галаэрон прикусил язык, чтобы не назвать Кииньона, бывшего командира, который провел два десятилетия, делая жизнь Галаэрона в качестве Стража Гробниц настолько несчастной, насколько это возможно, дураком. Вместо этого Галаэрон сказал:

— Меня беспокоят фаэриммы. Они могут телепортироваться во двор так же легко, как и мы.

— Разве ты не говорил, что они этого не сделают? — Спросила Шторм. — Без своего лидера они будут слишком дезорганизованы и заняты своими мыслями, чтобы контратаковать. Я уверена, что ты так и сказал.

— Я сказал.

Галаэрон почувствовал, как жар приливает к лицу, но продолжил уверенным голосом:

— И без их лидера это было бы так.

Хелбен поморщился, закрыл глаза и сказал:

— Не говори мне…

— Лидер выжил.

Галаэрон не объяснил, что произошло, в значительной степени потому, что он не знал. Такари могла проигнорировать его приказ и пойти прямо за мечом Кула, или она могла обойти дерево, чтобы прикончить лидера, и обнаружить, что он уже ушел.

— Но он был ранен? — Спросила Лаэраль.

— Да, — сказал Галаэрон. — Очень тяжело. Какое-то время он был без сознания.

— Тогда он не вернется, — подытожил Кииньон. Он оглянулся через плечо и одобрительно кивнул, когда Долгая Стража спустилась с холма. Эти фаэриммы в глубине души́ трусы. Рань их один раз, и они убегут в укрытие.

— Обычно – да.

Пока он говорил, Галаэрон лихорадочно соображал. Поскольку Кииньон отправил Долгую Стражу в бой, любая попытка отозвать их будет замечена врагом, и фаэриммам не потребуется много времени, чтобы понять, почему. Если Галаэрон хотел сорвать контратаку, ему придется найти более тонкий способ.

— Этот был лидером, — продолжил он. — Слишком многое будет поставлено на карту, чтобы им пришлось сдаться. Он вернется со всей возможной помощью.

Кииньон покачал головой и начал упрекать Галаэрона за то, что тот ему противоречил, но лорд Дуирсар поднял руку, заставляя его замолчать.

— Откуда ты это знаешь? — Спросил он Галаэрона. — Ты говоришь так, словно жил среди фаэриммов.

— Не совсем, — ответил Галаэрон. Хотя он знал, что его товарищи-эвересканцы, вероятно, смутно представляли себе источник его информации, он без колебаний объяснил, как Мелегонт передал свои знания перед смертью, и как он был вынужден уступить своей тени, прежде чем смог их вернуть. История вызвала у лорда Дуирсара нечто среднее между отвращением и жалостью и откровенное отвращение у Кииньона Колбатина.

— Значит, ты хочешь сказать, что твоя информация исходит от шадоваров? — Спросил Кииньон. Последний из Долгой Стражи исчезал в лесу, и звук их первых атак уже был слышен с дальней стороны двора.

— Милорд, намерения Галаэрона всегда были благими, но его наивность с самого начала сделала его пешкой в руках шадоваров. — Хелбен начал защищать Галаэрона, но лорд Дуирсар прервал его, обратившись непосредственно к Кииньону.

— Мастер Колбатин, разве вы не говорили минуту назад, что план лорда Нихмеду был превосходным?

Кииньон нахмурился, но кивнул.

— Тогда я предлагаю выслушать его.

— Спасибо, милорд, — сказал Галаэрон. Хотя облегчение, которое он испытал, было для Эверески, он не пытался скрыть триумф, который чувствовал. — Я уверен, что мастер Колбатин поймет, что он был прав в своей первой оценке моего плана.

— Я