Перворожденный - Стивен Бакстер

Люди в предвкушении похода оживились. Мужчины, женщины, дети зашевелились, начали поправлять рюкзаки за плечами. Лошади заржали и начали брыкаться, сбруя зазвенела, и постепенно бесформенная толпа стала походить на колонну.

Вспыхнули огни, так что Байсеза даже испугалась. Электрические прожекторы, установленные на небоскребах, осветили стены, которые, как оказалось, были украшены флагами. Оживление нарастало.

— Все это наворовано с всемирной ярмарки, — сказала Эмелин, улыбаясь сквозь слезы. — Относительно Джакоба Райса у меня всегда были некоторые сомнения, но я никогда не могла отказать ему в стильности! Какой прекрасный способ проститься с умирающим городом!

Загремели барабаны, задавая ритм движению.

Лохматый мамонт в экипаже Райса еще раз протрубил в знак протеста и сдвинулся с места. Толпа была столь плотной, что не могла прийти в движение одновременно: потребовалось время, чтобы освободилось пространство и к маршу смогли присоединиться последние ряды. Наконец процессия двинулась в путь. Сперва все шли по Мичиган-авеню, затем мимо парка Джексона. По бокам процессии шли полицейские с желтыми дубинками в руках — для защиты от диких животных. Даже желтые трамваи залязгали и тронулись с места — в последний раз, хотя своих пассажиров они могли доставить совсем недалеко.

Во время движения чикагцы начали петь, чему помогала барабанная дробь и медленный ритм шагов по замерзшей грязи. Сперва они грянули патриотические песни, вроде «Моя страна Тебе принадлежит, Господи!», «Америка» и «Звездное знамя». Но через некоторое время они перешли на песенку, которую Байсеза слышала здесь множество раз: «Улица оловянной посуды», хит 90-х годов XIX века в Чикаго, грустный мотив о старике, который потерял свою любовь. Сумрачные голоса, отражаясь от кирпича, стекла и бетонных стен покинутых зданий, рассказывали о надеждах, которые исчезли «после бала».

Байсеза услышала звон стекла, пьяный смех, а затем глухой удар. Оглянувшись назад, она увидела, как из верхних этажей отеля Лексингтон вырываются языки пламени.

Приближаясь в своем «Шаттле» к одному из самых знаменитых космических кораблей в истории человечества, Белла Фингал, Билл Карел и Боб Пакстон припали к телескопическим окнам.

После всех волнений последних месяцев Белла чувствовала себя уставшей до изнеможения. К счастью, теперь почти все уже было позади. До того момента, когда квинт-бомба приблизится к Земле на минимальное расстояние, осталось ждать всего несколько дней. «День Q» — так назвали этот момент комментаторы. Астрономы и военные в один голос уверяли ее, что бомба не делала попыток сойти с той траектории, на которую она вышла после того, как марсианский Глаз внезапно подал признаки жизни. Она, конечно, все еще приближается к нам, но минует нас между Землей и Луной, так что никакого удара по планете не произойдет.

Белла распланировала свои дела так, словно это было правдой. Сегодня, к примеру, у нее намечалась конференция на «Авроре», где она собиралась выполнить одно из последних, самой на себя наложенных обязательств, то есть начать дебаты относительно будущего человечества. Однако она подозревала, что, как и остальные жители Земли, она не сможет избавиться от сомнений до тех пор, пока квинт-бомба действительно не минует наш мир, не нанеся ему никакого вреда. И, как и большинство жителей Земли, она собиралась провести «день Q» в кругу своей семьи.

После этого она сможет свалить с себя груз административной работы и отдаться в руки Гаагского трибунала по военным преступлениям, и кто-то другой вместо нее будет принимать решения. Такой итог ее очень радовал. Радовал, потому что она будет освобождена от административной работы еще до финального акта той смертельной драмы, которая теперь разыгрывалась в Солнечной системе. Драмы оставления Марса.

«Шаттл» выполнил вираж. Погрузившись в свои мысли, Белла почти забыла, где находится. Она выглянула в иллюминатор и сконцентрировалась на таком знакомом и величественном зрелище.

С такого расстояния сияющая в солнечном свете «Аврора-2» казалась до невероятности хрупкой. Она была похожа на палочку какого-то игрушечного барабана, на тоненькую спицу длиной в двести метров, включающую в себя силовые установки и жилые комплексы. Тело корабля было покрыто шрамами, краска облезла, солнечные батареи почернели и свернулись. В одном месте на уровне жилых комплексов оболочка ее оплавилась и сморщилась, так что за ней были видны обломки оборудования и перегородки. «Аврора» явно пережила когда-то сильный пожар, но при этом она выполнила то, ради чего ее сюда доставили.

«Аврора» — второй пилотируемый корабль, летавший на Марс, — была запущена для того, чтобы забрать с Марса Боба Пакстона и его команду, которых на Земле ожидали как героев. Но все планы спутала солнечная буря, и «Аврора-2», один из самых больших кораблей тех дней, понадобился для других целей, так что, вместо операций по спасению и исследованию, ее вновь вернули на Землю. Л-1, стационарная точка между Солнцем и Землей, казалась логическим местом для построения щита, призванного защитить Землю от разъяренного Солнца. Поэтому именно здесь расположили «Аврору», чтобы она служила пристанищем для команды проектировщиков и строителей.

Теперь щит уже был сломан. Буря нанесла по нему сокрушительный удар, а затем его разворовали и растащили на части для строительства новых станций в космосе и на Луне. Но саму «Аврору» оставили здесь, в Л-1, в качестве мемориала тех удивительных дней, а вместе с ней сохранили и остатки щита, который располагался вокруг корабля, так что его извивающиеся, закрепленные на корабле ребра жесткости торчали в разные стороны, как космическая паутина.

Белла взглянула на своих спутников. Билл Карел был сосредоточен и слегка дрожал: очевидно, он все еще не мог примириться с предательством сына. Создавалось впечатление, что он почти не замечал приближения знаменитого корабля.

Выражение лица Боба Пакстона понять было гораздо труднее.

Во время солнечной бури сама Белла работала на щите и с тех пор бывала здесь множество раз: ради воспоминаний, ради участия в торжественных церемониях, ради открытия музея, во время празднования годовщин. Но с Бобом Пакстоном все было по-другому. Вернувшись на Землю после бури, он прошел через период всяких награждений — чествований — президентств, а затем, очень быстро, вернулся к военной карьере и целиком посвятил себя делу противостояния угрозе Перворожденных. Л-1 Пакстон раньше не посещал ни разу и, очевидно, вообще никогда не видел в своей жизни «Аврору-2», если не считать того случая, когда он бросил на нее взгляд с поверхности Марса. Тогда она проплыла по небу, так и не подобрав ни его, ни его команду. И теперь лицо старого небесного вояки было сумрачным, непроницаемым, и Белла совершенно не могла догадаться, о чем он думает.

«Шаттл» еще раз развернулся, используя двигатели малой тяги, выровнялся и пристыковался к закругленному корпусу жилого отсека «Авроры». Солнце теперь находилось прямо под ногами у Беллы, от него уходили вверх вертикальные тени, и в маленьком иллюминаторе над головой она увидела Землю, голубую лампу, повешенную на небе прямо напротив Солнца. Земля, конечно же, была полной. Она всегда была полной, если смотреть на нее с Л-1. Белле захотелось разглядеть ее получше.