Пожиратели таланта. Серебряная пуля в сердце - Анна Данилова

– Ты беременная, что ли? – Гриша сощурил свои глаза, прикрыв их длинными ресницами. – Колись, сестрица!

– Нет, я не беременная. Все гораздо серьезнее.

– Уже родила, что ли? – подмигнул он ей весело.

– Мне кажется, что это мама убила Стеллу.

– Чего-чего? Ты, Машка, сдурела, что ли?

– Но не сама. Она попросила одного человека, я его знаю. Мы все его знаем. Он влюблен в маму и готов для нее на все. Вот он и сделал это. Подкараулил Стеллу там, на собрании, и ударил ее.

– По-моему, у тебя не все в порядке с головой, подруга.

– Говорю же тебе! Я слышала, как они тогда, еще давно, разговаривали между собой, и он сказал, что готов для нее на все, даже избавиться от Стеллы. Конечно, это было сказано не совсем так, как бывает, когда люди договариваются об убийстве. Бобров приставал к маме…

– Бобров! Но он же хороший, добрый мужик! Он не мог…

– Ты маленький и некоторых вещей просто не понимаешь.

– Что вы говорите! – Он состроил ей уморительную гримасу. – И с каких это пор ты стала такая взрослая?!

– Гриша, он приставал к ней, они стояли в двух шагах от моей комнаты, я все слышала… Мама не хотела этого и, вероятно, чтобы охладить его пыл, перевела разговор на другую тему, на Стеллу. Сказала, что та сильно раздражает ее и что без нее наша жизнь была бы спокойнее…

– Она так прямо и сказала?!

– Да ты что, сам как будто бы не знаешь, как Стелла бесила ее, одним своим видом. Маме всегда казалось, вернее, она считала, что Стелла лентяйка, что сидит в своем музее и чаи гоняет, что у нее нет никаких проблем, особенно жилищных. Она же тогда просто помешалась на этой квартире… И вот спустя некоторое время после разговора с Бобровым Стеллу убили.

– Мы можем спросить у Боброва.

– О чем спросить? – У Маши округлились глаза. – Ты что, Гриша, совсем спятил? Ты спросишь у него, не убивал ли он Стеллу?! Думаешь, что он вот так возьмет и признается? Он же не совсем идиот. Да с ним вообще теперь связываться опасно.

– Слушай, ты как хочешь, но я должен поговорить с мамой. Пусть она сама мне все объяснит. И если выяснится, что это она заказала Стеллу, то я тоже уйду из дома. Вместе уйдем. К отцу. Слушай, Машка, что-то мне плохо стало…

– Это нервы, – серьезно сказала Маша.

– А по-моему, это пирожные… Не надо было мне последнее есть…

И Гриша, сорвавшись с места, бросился в туалет. А Маша, оставшись одна, расплакалась. Вся ее грустная, без любви и радости жизнь показалась ей сущим обманом. Танька с Самарцевым теперь уже не скрывались, ходили открыто в обнимку, целовались на глазах у всей школы, все знали, что они живут как взрослые. А Маша заставляла себя делать вид, что ей все равно, что она разлюбила Самарцева и что ей нет никакого дела до Таньки. И никто не знал, что она весь этот год только и думала над тем, как убить ее. Как сделать так, чтобы она исчезла навсегда. Чтобы никто не видел ее счастливой физиономии и стройных ног, кудрявых рыжих волос и сияющей улыбки. Чтобы Самарцев высох с горя по своей подружке. И чтобы, самое главное, никто не догадался, чьих это рук дело.

Это были самые сокровенные и страшные мысли Маши, ее нервы и душевная боль, которая ни на минуту не отпускала ее. Особенно плодотворными в этом плане были ночи, когда она, оставшись одна в комнате, могла предаться самым дерзким мечтам. Сколько маленьких криминальных сюжетов она прокручивала в своем воспаленном и больном от ревности и ненависти мозгу! Такой фантазии мог бы позавидовать сам Жапризо! Важными в этом деле были два пункта: непременная мучительная смерть соперницы и ее собственная, Машкина, безнаказанность. Чтобы у нее было стопроцентное алиби и чтобы никому и в голову не могло прийти, что убийство совершила именно она.

Наемного убийцу она отмела сразу же, поскольку никому не доверяла. Разве что Гришке, но она никогда не впутает его в эту историю. У него своя жизнь.

Конечно, самое безупречное убийство – это то, которое окружающими воспринимается как несчастный случай. Вот как со Стеллой, к примеру. Человек, убивший ее, рассчитал все идеально. Убийство на глазах у целой толпы потных, разгоряченных спором людей. Один удар, и дело в шляпе. И ведь поначалу именно так и решили, что это несчастный случай, и дело было закрыто. И если бы не папина настойчивость, никто бы о нем и не вспомнил. Потому что никому на всем белом свете не было дела до смерти Стеллы. Просто удивительное стечение обстоятельств поспособствовало тому, чтобы дело Стеллы было пересмотрено. Пусть и неофициально, пусть с помощью частных юристов-сыщиков, это неважно. Если за это дело взялась сама Лиза Травина, значит, убийце недолго оставаться на свободе. Тем более если это Бобров.

Вернулся Гриша. Умытый, бледный, серьезный.

– Знаешь, мне кажется, что меня затошнило все-таки не от пирожного, а от того, что ты мне рассказала про маму. Я так хорошо представил себе, как этот Бобров ударил нашу Стеллу, что мне сразу стало нехорошо. Машка, может, ты все-таки что-то не так поняла? Неужели ты действительно веришь в то, что мама хотела смерти Стеллы?

– Я бы так не думала, если бы сама лично не слышала, как она разговаривала с Бобровым, как жаловалась на Стеллу.

– Но жаловаться и просить ее убить – не одно и то же, согласись?

– Знаешь, Гриша, она и раньше не стеснялась в выражениях, когда речь заходила о Стелле, и тогда я, может, и не придала такого значения ее словам, больше того, восприняла их скорее как ее желание просто остудить Боброва, ну, ты понимаешь? Чтобы его мысли повернуть в другую сторону. Чтобы он отстал от нее, понимаешь? – Она начала злиться на брата, что ей приходится объяснять ему такие простые вещи. – Только когда Стелла умерла, я вспомнила это, сопоставила некоторые даты, и получилось, что Бобров на самом деле мог это провернуть. Чтобы угодить маме.

– Ты еще скажи, что он сделал это из-за любви к ней… Глупости все это! Бобров – уважаемый человек, серьезный. Не стал бы он пачкаться…

– Много ты понимаешь во взрослой жизни! Женщина всегда подсознательно ждет от мужчины подвига.

– Даже такого глупого?

– Чтобы он совершил ради нее что-нибудь такое, экстраординарное. В этом случае, например, он избавил ее от раздражающего фактора, понимаешь? Мама терпеть не могла Стеллу, и вот ее не стало.

– Что будем делать? – нахмурился обескураженный Гриша. – Давай попросимся к отцу пожить. Вместе.

– Думаешь, он примет нас?

– Да он же любит нас! Или ты думаешь, что мы потеряли и мать и отца?!

– Как это?

– Да очень просто! Если мама причастна к убийству Стеллы, то я не стану жить с ней. Моя мать не может быть убийцей…

Маша смотрела на брата, и сердце ее сжималось. Она вдруг поняла, что совершила огромную ошибку, позволив себе откровенничать с младшим братом. Да она ему, по сути, разбила сердце! У него в последнее время и без того не в порядке с нервами. Он плачет по ночам. У него нет аппетита, он тает на глазах. И это просто чудо, что сегодня он так жадно ел пирожные. Смерть любимой тети, уход отца, а теперь еще и предательство матери…