Рабыня - Михаил Щукин

— Виконт, — Влез не менее озадаченный сын герцога стоящий рядом с Виртом. — Вы самоубийца? Насколько я знаю, род Виран даже первого уровня изменений не имеет. Вы понимаете, что против измененного правящего у вас нет шансов?

Рядовой никак не прореагировал на реплики и продолжал ждать ответа.

— Вызов принят. — Вирт, наконец, отмер. — Поединок состоится немедленно, на территории Академии. Вас это устроит, виконт?

— Да, ваше высочество.

Толпа любопытствующих устремилась вслед за дуэлянтами, в зал тренировочных поединков. Круг равных, существовал как раз для случаев, когда в спарринге сходились представители разных сословий. В пределах круга все титулы и сословия отменялись. И простолюдин мог сойтись в тренировочном поединке с принцем, не опасаясь нарушить какие-то условности или традиции. Естественно, что поединки чести тоже происходили в таких кругах. Вот только никакой круг не мог уровнять возможности обычного бойца с возможностями представителя измененных, обладающего специально созданными для боя, реакцией и выносливостью. Это мог сделать только боевой опыт. Но, его то, молодой парень точно не имел.

Через десять минут поединок был остановлен. В принципе, он мог бы превратиться в избиение младенца и раньше, пожелай того принц. Или закончиться сразу, не будь принц растерян на столько, что дал противнику шанс прекратить поединок без потерь. Как выяснилось, боец дворцовой охраны имел только основной курс армейского мечного боя. Да и тот усвоил на среднем уровне. Что точно не соответствовало уровню подготовки его высочества, как и положено детям высшей аристократии, проходившему индивидуальную подготовку.

Вирт пребывал в полном недоумении. Все походило скорее на чью-то шутку, чем на серьезную дуэль. Зачем молодому человеку ввязываться в заведомо проигрышный бой, да к тому же так упорствовать в его продолжении было не понятно. Этот рядовой не походил на сумасшедшего. Привлечь к себе внимание таким способом было можно но глупо. На поединке он вел себя с такой яростью, как будто получил от принца личное оскорбление. Но в том-то и дело, что Вирт не мог понять, где именно они пересеклись с этим молодым человеком. В конце концов, его высочество нанес несколько легких, но болезненных ран, чтобы соблюсти правила дуэли. И когда противник не смог подняться с пола остановился.

— Ну а теперь, виконт, я надеюсь получить от Вас объяснения. И надеюсь, я заслужил право на честный ответ с вашей стороны. — Вирт мрачно смотрел на сидящего противника, которому делали перевязку.

Один из его друзей поколдовал со своим браслетом, создавая звуковую занавеску вокруг места разговора. Раз у рядового хватило ума не обсуждать свои претензии публично, не стоило пренебрегать защитой и сейчас.

— Майя снова стояла на коленях в гостиной Иллис. Точнее, хозяйке все-таки удалось, не без помощи Леры, убедить свою бывшую подругу воспользоваться подушкой с дивана. Майя провела большую часть дня за мелкой работой по уборке, и сейчас тосковала только о прогулке в парке. Туда ей уже несколько дней не удавалось сходить. Ко всему, что происходило вокруг, она была абсолютно апатична.

Иллис сидела за чайным столиком с обиженным видом и смотрела куда-то в сторону окна, отвернувшись от Майи. Последний час, она провела в безуспешных попытках пробить броню покорности и апатии своей подруги. Лера неодобрительно косилась на все происходящее, но предпочитала не вмешиваться. Тем более, что Иллис, опасаясь потерять хотя бы это зыбкое звено через которое могла общаться, не обращалась к ней за помощью.

Когда вошел Вирт, в комнате царила напряженная тишина.

— Что, никак? — Он без спроса устроился на диване и взял протянутую служанкой чашку. И поблагодарив, весело обратился прямо к ней. — Интересный у тебя парень Лера. Не всякий рискнет бросить вызов измененному, да еще правящему.

Руки у Леры задрожали. Об утреннем происшествии гудел весь дворец. Что послужило причиной, такого самоубийственного поступка, ходили многочисленные слухи, один невероятнее другого. Была даже версия, будто принц положил глаз на Леру. С утра, несколько знакомых, даже попытались напрямую выяснить этот вопрос у нее самой. Со вкусом и смаком посвятив ее во все подробности происшествия и его последствий. Связаться с самим Гардом не получилось. Поэтому, слух о его аресте или даже смертельном ранении казался очень убедительным. И Лера все утро не находила себе места, опасаясь даже заговорить об этом с Иллис.

— Ваше высочество, Гард хороший человек, честный. Я не знаю, что на него нашло. Он жив? Что с ним теперь будет? — Страх Леры был не шуточным. Слишком свежа была память о казни рабыни. А ведь тут было по сути тоже самое.

— Да ничего с ним не станется. — Вирт досадливо поморщился. Не убивать же его за такую глупость. Проваляется недели две в лазарете, а потом на три месяца отец в свой отряд на переподготовку заберет. А то меня еще в избиении младенцев скоро обвинят. Не поединок, а смех один. У отца хоть драться нормально научится. В следующий раз, если вздумает выкинуть такой фортель, сможет хотя бы отбиться.

— Кстати, братик, он хоть сказал в чем проблема. Я ничего не поняла из разговоров.

— Ага. Сказал. Так что, под суд за применение пыток, мы с тобой пойдем вместе.

— Э-э, не поняла? — Иллис теперь уж совсем растерялась. — А я тут причем.

Вирт недобро повернулся к Майе, продолжавшей безучастно сидеть около двери. Есть очень хотелось, а вазочка с пирожными на столике так соблазнительно маячила прямо перед глазами. Поэтому девочка старалась больше контролировать свой бунтующий живот, чем прислушиваться к разговорам, совершенно ей не интересным.

— Ты когда последний раз ела? — Резко задал ей вопрос Вирт.

— Вчера, мой господин. Вечером. — Майя слегка вздрогнула и недоуменно посмотрела на него.

— Так. А если не считать тех трех пирожных, что тебе Лера дала?

— Завтракала, позавчера утром, мой господин — Пробормотала Майя, уже догадываясь, куда идет разговор.

— Что? — Иллис буквально слетела с дивана и, сжав кулаки, нависла над рабыней. — Два дня? На трех пирожных?!

— Поняла теперь? — Хмыкнул Вирт. — Этот Гард решил, что мы вчера так развлеклись с нею. Заставили голодную девчонку стоять и смотреть, как ужинаем. Гадость какая! И не надейся, позавчера она тоже пироженками позавтракала. У нее третьи сутки под запретом.

— Ты почему ничего не сказала? — Иллис обернулась к Лере.

— Я думала вы в курсе, ваше высочество. Это обычное наказание для Майи. Они отражаются в ее персональном списке и предоставляются по первому вашему требованию.

— Но я же не знала. — Растерянно протянула Иллис.

Она снова повернулась к Майе. Жалобный голос хозяйки раздражал. Усталость и голод сделали свое дело, и Майя не сдержалась.

— Даже блондинки знают, что своих болонок надо кормить. — Раздраженный голос прозвучал четко и громко. Чего Майя уж точно не хотела. Но было поздно.