Бриллианты требуют жертв - Мария Жукова-Гладкова

Муж-компьютерщик задумался. На что реагирует механизм? Срабатывает через определенное время? Пожалуй, нет. Ведь они долго стояли перед открытым входом, обсуждая ситуацию. А в предыдущий раз дверца закрылась быстро. Значит, механизм реагирует на присутствие человека. Может, ты нажимаешь на что-то, спускаясь по ступеням, и начинается отсчет времени. Про датчики, реагирующие на тень (как в метро), наверное, во времена создания двери еще не слышали. По всей вероятности, тут должна быть только механика. Значит, следовало найти нечто, отключающее закрывание двери.

Где этот механизм? А шут его знает…

Вообще-то механиком по образованию был Гриша. Недоучившимся, но, надо отдать ему должное, он всегда ремонтировал в доме все бытовые приборы. Решили: нужно подключать к делу Григория, тем более тому все равно особо делать нечего, а так от него будет хоть какая-то польза семье.

Компьютерщик обещал пошарить в Интернете. Там вполне может оказаться какая-то информация о старом особняке и связанных с ним тайнами. Может, господа графы гноили в подземелье крепостных? Может, тут когда-то работали фальшивомонетчики? Может, скрывались беглые каторжане? Версии высказывались самые разнообразные.

Через некоторое время собрались в расширенном составе: к трем сообщникам добавился Гриша Петров, которого ввели в курс дела и показали, как действует механизм. Муж двоюродной сестры банкира выудил из Интернета информацию о пропавших в свое время сокровищах семьи Беловозовых-Шумских, однако совсем в другом месте – на пути к Москве во времена Наполеона.

– А может, те сокровища и не пропали? – высказал предположение банкир. – Графы просто запустили утку? Может, они все раскопали?

В любом случае в подземелье лежало много добра. И это добро хотелось оттуда вытащить на свет божий.

Гриша принялся за работу. Работал в основном вечерами и ночами, когда банкир отпускал прислугу и когда в доме находился кто-то из посвященных в дело родственников – чтобы выпустить его из подземелья, если он там застрянет. Застревал несколько раз, однако застревал подготовленным – всегда спускался вниз тепло одетый, с термосом и какой-то едой.

Наконец Григорий нашел механизм, отключающий закрывание двери.

– А Николя говорил… – открыла рот я.

– С какой стати Николя было говорить вам правду? Он же знал про лаз, которым хотел воспользоваться в одиночестве, а потом вернуться за сокровищами? Конечно, такого отключающего механизма не могло не быть. Как бы Беловозовы-Шумские перетаскали вниз все добро? Каждый раз открывая дверь? Неудобно. И ведь в самом деле кто-то из семьи мог там остаться…

Так вот, как только стало возможным беспрепятственно спускаться в подземелье и выходить из него, Глинских с родственниками принялись за изучение содержимого ящиков и сундуков. Наверх решили добро не таскать – хотя бы чтобы не привлечь внимание прислуги, поэтому спускались в подземелье и обследовали все там. Глинских также пришла в голову мысль сделать подземные камеры. Он лелеял мысль посадить в них перед отъездом кое-кого из своих врагов. Решетки ставил Гриша.

– А кто оценивал добро? Алла?

– Нет, – покачал головой Андрюша. – Аллу Глинских решил не посвящать в дело. Он вообще не собирался кому-либо рассказывать про подземелье. Но она – баба ушлая. И так ему покоя не давала, увидев картины на стенах особняка. Откуда все это свалилось на банкира? Она даже свое расследование проводила, правда, безрезультатное. У Аллы свет Николаевны на подхвате не только художники, работающие под «старых мастеров», у нее есть и бритоголовые мальчики, которые в случае необходимости могут и паяльник в задницу вставить и не испытывать при этом угрызений совести. Алла свет Николаевна моральными принципами никогда не страдала, и банкир знал об этом. Поэтому Алла в качестве оценщика отпадала. К счастью для банкира, она ему паяльник в задницу вставлять не решилась – прикинув все за и против.

– Но ей же что-то пришлось сказать после того, как Глинских обвешал весь дом картинами и уставил статуэтками, канделябрами и прочим? Тем более, как я понимаю, Алла Николаевна знакома со всеми людьми в Питере, занимающимися антиквариатом.

Андрюша усмехнулся:

– После того как галеристка заинтересовалась происхождением коллекции банкира, он тут же припер ее к стенке «старыми мастерами». К тому времени он уже знал, что это подделка. И, конечно, сделал вывод, что Алла свет Николаевна не ему одному их впарила и этот бизнес оставлять не намерена. Спросил: «Хочешь дальше заниматься своим делом? Занимайся. И не лезь туда, куда не просят». Алла свет Николаевна такой язык понимает очень хорошо. Хотя, конечно, любопытство не давало ей покоя. Но язык она прикусила.

– Так кто же это все оценивал?! Я склонна доверять мнению Балаева. А он уверенно заявлял, что все самое ценное – наверху, в подземелье остались самые дешевые картины и безделушки. И подпорченные.

– Тут помог Гриша, – пояснил мой приятель.

Григорий Петров сказал, что родители одной его одноклассницы – искусствоведы. Какие-то там то ли кандидаты, то ли профессора, он никогда в это не вникал. Живут бедно. Но! Эти люди лучше будут нищими, но честными. Воровать не умеют, не могут. Моральные принципы им не позволяют. Преподают в каких-то вузах, подрабатывают в музеях, едва сводят концы с концами. У них две дочери. Старшая работает на трех работах (а по специальности тоже искусствовед), младшая – бывшая одноклассница Григория. Хотя девушке и внушали с детства, что нужно жить бедно, но честно, ей явно хочется жить богато, но нечестно. Пытается стать моделью, но, как известно, без спонсора у нас это трудновато, независимо от природных данных.

– А родители в милицию не побегут? – забеспокоился банкир.

Григорий предложил провести вначале работу с дочерью или даже дочерьми, старшая там вроде бы мать-одиночка и деньги ей очень даже требуются. Девочки, как считал Григорий, смогут объяснить родителям, что если есть возможность – нужно зарабатывать деньги, а моральные принципы засунуть подальше.

– Это?..

– Ты правильно догадалась. Родители Ольги и Александры. Одним условием со стороны банкира было: не трепать языком, что видели банкирскую коллекцию. Да Ольга с Александрой это и сами понимали. И родителям объяснили.

– И родители все посмотрели?

– Да, – кивнул Андрей. – Правда, им про подземелье не сказали. Для них добро вытаскивалось наверх.

Среди оставленного в подземелье Беловозовыми-Шумскими было много барахла. В любом доме хранится много барахла, которое просто жалко выбросить. Графы почти все перетащили в подземелье. Ничего не хотели оставлять большевикам. Барахло, но свое. Самые ценные вещи были запрятаны дальше всего, причем хранились в окружении хлама. На всякий случай. И упакованы были тщательно для длительного хранения в не самых лучших условиях. Возможно, родители Ольги и Александры спокойно отнеслись к представленной им коллекции (которую, как сказал им банкир, он взял оптом в счет долга одного человека), потому что основная ее часть никакой художественной ценности не представляла. Более того, как они проверили по каким-то там каталогам, ничто из этих предметов искусства не было украдено ни из каких музеев. Их совесть была чиста. Да и дочери регулярно капали на мозги.