Мой знакомый призрак - Майк Кэри

Поэтому Рик и решил взять тайм-аут: сказал Дамджону, что не сможет участвовать в укрощении новой девушки. На вопрос «Почему?» выдал жалобную историю о выделениях из рабочего органа и регулярных визитах к венерологу. Естественно, Лукаш не хотел портить едва полученный товар, поэтому, не вдаваясь в подробности, принял извинения Рика и нашел другого «инструктора».

«А что с Розой?» — как можно небрежнее поинтересовался Клидеро. «С Розой ничего, — ответил Дамджон, — по крайней мере для тебя ничего». Для квартир девушка была слишком хороша. Пару недель на привыкание, и Лукаш собирался попробовать ее в «Розовом поцелуе», а подготовкой думал заняться сам…

Закрыв тему, Клидеро с головой ушел в работу. Увы, желание не давало покоя: Рик все думал о Розе, мечтал увидеть ее снова и, возможно, даже обучить новому ремеслу. Впустую: стоит попросить Дамджона, он рассмеется в лицо, а потом еще использует неожиданную страсть против самого Рика — это очень в его духе. К тому же хорошо развитое чувство самосохранения не позволяло рисковать доходными заказами ради сексуальной озабоченности. Раз младшая сестра превратилась в мираж, Клидеро начал мечтать о старшей. Может, зайти к ней, узнать, как дела? Рик каждый день мысленно проигрывал эту идею, пока незаметно для себя не воплотил в жизнь. В одну из пятниц он остался на работе последним, попрощался с Фрэнком, несколько раз обошел вокруг здания, дожидаясь, пока в фойе не погаснут огни, а потом открыл секретную комнату и спустился в подвал.

Снежна спала. Процесс укрощения надламывает девушек духовно и физически, и в свободное от побоев, угроз и насилия время они спят. По словам Рика, он лег рядом, по картинке из подсознания — сверху, и прильнул к губам несчастной.

Снежна проснулась: сопротивляться страшно, но от мысли, что мучения начнутся снова, еще страшнее.

Напряженная, словно струна, девушка приготовилась к очередному испытанию, а потом увидела, кто перед ней.

Доля секунды — и запуганная, боящаяся пошевелиться жертва превратилась в дикую кошку, которая бросилась на Рика, осыпая громкими проклятиями. Чуть глаза не выцарапала: Клидеро остановил ее буквально в паре сантиметров, схватил за руки и прижал к дивану.

Но девушка не успокаивалась: плевалась и кричала: «Иуда! Ублюдок! Обманщик! Чудовище!»

Клидеро разозлился: в конце концов он хотел только секса; ничего особенного по сравнению с тем, через что она уже прошла. Он попытался объяснить это Снежне, однако та дралась, словно бешеная. Подробности размывались и теряли отчетливость как в рассказе Рика, так и в его воспоминаниях. Я видел агонию: его рука поднималась и опускалась, ключи бились, подобно цепу, и при каждом движении по запястью растекалась мучительная боль. Я видел секс: развязка получилась судорожной, словно эпилептический припадок, но в сознании Клидеро все смешалось так, что нарушилась последовательность событий. Он не знал, не хотел знать, не позволял себе даже думать о том, была ли девушка жива, когда он наконец разрядился.

Осознав, что натворил, Рик забился в панике, которая даже в воспоминаниях ощущалась почти так же сильно, как в реальности. В полной прострации он долго сидел у трупа Снежны, смеялся, как маньяк, и скулил, как побитый пес. Боже, что сделает Дамджон, если узнает? К какой смерти приговорит? Нет, это просто шлюха: в следующий раз придется съездить в Восточную Европу бесплатно, найти замену, и все образуется. Дамджону все равно, он позволит сорваться с крючка и уйти… Нет, не позволит, накажет, замучает…

И так снова и снова.

Наконец часа через два Клидеро смог взять себя в руки и прорвать душную пелену ступора. Лукаша нужно поставить в известность: случившееся не утаить, а ему самому не спрятаться — все равно найдут.

Стараясь не смотреть на диван, где лежало изуродованное тело, он кое-как вытерся одеялом и захромал вверх по ступеням. Ужас был так велик, что Рику то и дело казалось, что он споткнется и упадет.

Первым делом он позвонил в клуб по номеру, зарезервированному для крайних случаев — какой случай считать крайним, если не этот? На несуразное, сбивчивое признание Дамджон отреагировал не гневом, не потворством, а холодным, беспристрастным прагматизмом. Подробности, Лукаш хотел знать все подробности. Где сейчас тело? В каком состоянии? Как умерла девушка? Рик не забыл запереть дверь? Он кончил в нее? Презервативом пользовался? Ключи из комнаты вынес или оставил у тела?

Бесконечные, но абсолютно объективные вопросы привели Рика в чувство и помогли разобраться в содеянном. К концу разговора он полностью успокоился. Дамджон велел идти домой и вымыться, как следует вымыться, уделяя особое внимание ногтям. Ключи следовало на ночь замочить в отбеливателе, а потом прокипятить, одежду — сжечь, только не во дворе, на глазах у всех соседей. По словам Дамджона, лучше всего съездить на свалку: пропитать вещи керосином, бросить горящую спичку и проследить, чтобы сгорели дотла.

Рик сделал, как ему велели. Подробный план действий успокаивал, так же как решения, которые принимались за него. Когда изнасиловал и убил Снежну, ему казалось, жизнь сошла с рельсов и поезд с грохотом летит в пустоту. А сейчас получалось, он приземлился с другой стороны ущелья и катится дальше.

Однако выходные получились до жути сюрреалистичными. Рик бродил по квартире, боялся выйти на улицу, даже телефонную трубку поднять боялся. Разбитая ключами рука одуряюще пульсировала, а потом распухла и онемела: Рик промывал ее в антисептике и глотал кокодамол, словно конфеты.

У Томаса Стернса Элиота есть стихотворение о мужчине, который, убив девушку, держит ее в ванной с дезинфицирующим средством и в один прекрасный день не может понять, кто мертв: он или она. Примерно то же самое случилось с Риком, по крайней мере он так утверждал, но его слова подтверждались болью, просочившейся в сознание.

В субботу после обеда приехал Шрам с сообщением от Дамджона: все в порядке. Рику запрещалось появляться в секретных комнатах: отныне и навсегда они для него закрыты. С телом разобрались, так что ни один человек на свете не свяжет его с Клидеро. Теперь у него огромный долг перед мистером Дамджоном, который, Шрам нисколько не сомневался, однажды придется вернуть. А пока, точнее в понедельник, Рику следовало выйти на работу как ни в чем не бывало: мистер Дамджон в оба глаза проследит, чтобы он не привлекал к себе лишнего внимания: никаких больничных, истерик в присутствии коллег, крупных ошибок или срывов.

— Вот как получилось! — мрачно усмехнулся Рик. Он неожиданно превратился в одну из «квартирных» девочек: за него решали, как себя вести, заставляли прятать свои истинные чувства и ломать комедию, от которой грозила расколоться голова.

Но Клидеро смог себя заставить: в душ, побриться, одеться и на работу. Казалось, он попал в какую-то безумную галлюцинацию, основанную на событиях его прошлой жизни, но в архиве никто не посмотрел на него косо и неладное не заподозрил. В обеденный перерыв Рик спустился в читальный зал и проштудировал все местные газеты: ни в одной не сообщалось, что в Сомерс-тауне или другом районе Лондона обнаружили девушку с разбитым лицом.