Сиротская Ойкумена - Игорь Старцев

«Уайт Стар Лайн», запустившая трансатлантические лайнеры повышенной комфортабельности, один из которых носил название «Титаник». Вот уж действительно – судьба умеет быть ироничной.

Профессору аплодировали. Таким оказалось начало учебы Ольги на подготовительных курсах Эфраимского университета. Школьная программа не произвела на нее глубокого впечатления – ничего особенного. Хотелось скорее приступить к настоящему делу, обещанному ей. Через год и несколько месяцев были сданы госэкзамены. Ольгу не покидало ощущение, что над ней зачем-то подшучивают и умышленно задают самые легкие вопросы. Так или иначе, в итоге она и еще девятнадцать бывших абитуриентов оказались студентами первого курса на экологическом факультете, вход на его этаж украшал транспарант белоснежными буквами по кумачу:

«Высокоточное сельское хозяйство в сочетании с контролем климата сулят чудеса экономического процветания и общественного прогресса». Модератор.

– Знаете ли вы самого результативного убийцу в истории человечества? – таков был первый вопрос на первой паре. Монументальный декан Ситларов по-адмиральски вглядывался в первокурсников, как на морских новобранцев, в ожидании ответа. Ему очевидно недоставало подзорной трубы, мундира с пышными обшлагами и треугольной шляпы с плюмажем.

В силу той причины, что ответа ни у кого из студентов не нашлось, декан сам ответил на собственный вопрос:

– Первый по результативности в истории убийца – климат. Второй – Европа. Третий – человеческая глупость. В одном старом американском фильме астронавт сказал – стенка нашего корабля не толще фольги, и она – все наше спасение. Так вот, толщина человеческой фольги, защитного культурного слоя от смертельного хаоса, – гораздо меньше. И она никак не связана своей природой ни с национальностью, ни с гражданством…

Что ни говорите – Ольге становилось все более интересно, прямо до исступления. Открытия одно изумительнее другого сыпались на голову, как из рога изобилия.

На лекции доктор Лю Ксифенг сказала:

– Наш мир – это часть проекта. Далеко не завершающая. Очень важно то, что здесь уникальная обстановка для главной экспериментальной работы. Ничего подобного в Старом свете сделать невозможно, и мы ждем любопытных результатов.

Прекрасно это все, не спорю. Эксперимент выдающийся, управление климатом и все такое. Но это всего лишь детская песочница, потому что внешние сервера не под нашим контролем, следовательно, ваши местечковые попытки регулировать климат по сути лишены смысла.

Как бы то ни было, поскольку деторождение будет стоить страшно дорого в новой реальности, в недалеком будущем умирать станет неразумно, что означает, что появятся новые культы смерти, самоубийств, эвтаназии. Цифровое бессмертие станет естественным путем развития человека на пути к преодолению смерти, но едва ли прекрасным с точки зрения сохранности биологического вида. Так что, девушки, лучше рожайте, пока есть возможность.

Первокурсники, само собой, гоготали.

В подобных открытиях незаметно промелькнул первый учебный год. Парки Эфраима залило красное и золотое, и воздух сделался осенним и свежим. Удивительная оказалась самоорганизация у китаянки-профессора: полдня лекции, а вечером – лабораторная работа, которая нередко затягивается глубоко за полночь. Ольге это виделось полностью непостижимым. При этом слова китаянки задели ее душу и заронили некую, пока еще не оформившуюся до четкости мысль. И она, эта идея, имела отношение к искусственному интеллекту.

Выходило, что теперь он нужен везде. Необходим ИИ для Госплана, для управления климатическими процессами, для селекции сельскохозяйственных культур – и сотни других, не менее важных направлений.

– И если мы не сможем быстро освоиться с ним, – подхватывала на семинаре китаянка-профессор, – наш интереснейший мегапроект окажется слишком кратким и просто развеется в пыль.

– Но ведь страшно, – отвечала Ольга. – Очень страшно! Такой жуткий риск для человека – расслабиться теперь, когда, казалось бы, искусственный разум способен делать за него едва ли всякое дело. Человек, увы, склонен лениться, и новые степени удобства способны его мгновенно развращать, вплоть до лишения человеческого достоинства.

– Продолжайте! – приказала Ксифенг. – Не прерывайтесь!

– Да и как человеку не бояться, не отталкивать ИИ? – говорила Ольга. – Ведь он сам, человек, настолько много всего узнал, утратил наивную прежнюю веру, видел такое, что попросту не может остаться прежним. Но ИИ страшен тем, что он такой же, как этот новый человек – но и совсем другой, знает больше и реагирует быстрее.

– Вы не туда стремитесь, девушка, не того опасаетесь! – прервала ее профессор. – Наше обитаемое и наблюдаемое пространство распространяется вширь с каждой секундой. На обсчет только планеты с ближайшим космосом сегодня тратится порядка половины одного процента вычислительной мощности ядра. Земные сервера уже еле справляются с задачей, необходим качественный скачок в обработке данных. Поэтому мы работаем наперегонки с небытием. И мы обязаны сработать на упреждение, если планируем быть дальше. Такова суровая реальность наших дней. Задача непроста. Мы должны обеспечить себе самодостаточность, чтобы полностью избавиться от внешней зависимости. Это вовсе не прихоть. Это отчаянная попытка остаться живых в мире, где детей заставляют выбирать пол, где вы будете ненасильственным путем стерты в молекулярную пыль, если вы не разделяете свежайшие и правильнейшие взгляды.

– Хотелось бы ощутить изнутри, какие мысли бродят в голове искусственного интеллекта, – сказала Ольга.

– Я вижу, вы затеваете рискованную игру, – холодно отозвалась Ксифенг, хотя раскосые глаза наставницы глядели на студентку, как всегда, бесстрастно. – Вы не первая, кто угодил в эту ловушку, а она никого не привела к добру. Опомнитесь, пока не поздно!

И был декабрьский день, когда снег сидел в гроздьях красных ягод, и это смотрелось обещанием зимних праздников. Зайдя на кафедру, Ольга застала обрывок в высшей степени странной беседы. Точнее, китаянка сделала ей знак молчать, а сама не прекратила общаться с неизвестным по видеочату:

– Ее разум еще вполне гибок, но уже достаточно натренирован для такой дерзкой попытки, хотя багаж знаний пока скудноват. Но ведь это гарантированная смерть, поэтому исключено.

– Трусость, как известно, является наихудшим из грехов, моя дорогая – отвечал ей незнакомый мужской голос с южнорусским говором. – Да только она не из трусливых.

– Кстати, вот и она. – Китаянка привлекла Ольгу поближе, чтобы та попала в камеру. Ольга увидела на маленьком, не шире кошачьего лаза в стене, экранчике незнакомого дряхлого человека в полосатой ряби помех.

Косо налепленная к чернильнице бумажка возле его локтя оповещала зрителя: «И. Безземельный».

– Его позывной для переговоров – «товарищ Первый» – сказала профессор.

– Здравствуйте, Ольга, – обрадовался товарищ Первый.

«Какая связь плохая, – подумалось Ольге, – не к добру все это».

– Здравствуйте, товарищ Первый, – вежливо отозвалась она.

– Посидите с нами минуту, – бросила Ксифенг и вернулась к прерванной беседе. О чем-то спорили ожесточенно:

– Если представить только… – скептически говорила китаянка. – Что это будет? Из живого в искусственный интеллект?

– В корне не так. ИИ – неживой, а наша попытка получить