Неведомому Богу. В битве с исходом сомнительным - Джон Эрнст Стейнбек

клочки. Эта харя, дубина стоеросовая, прикатила, надеясь уговорить Лондона вас продать в обмен на постоянную хорошую работу, чтоб вы, парни, шли ко всем чертям собачьим.

В толпе раздался ропот, похожий на рычание. Мак поднял руку:

– Не сходите с ума, опомнитесь, подождите минуту. Они сделали попытку подкупить Лондона, но попытка провалилась. А теперь помолчите и послушайте: нам надо сняться с этого места. В нашем распоряжении есть ранчо, где мы сможем обосноваться. Там будет налажен порядок. Только так мы сможем добиться успеха. Каждый должен соблюдать порядок. Парни с машинами погрузят в них женщин и детей, выделят хороший, устойчивый грузовик для скарба. Остальные пойдут пешком. И поаккуратнее. Ничего не ломайте – пока. И не разбредайтесь. Когда закончите погрузку, Лондон соберет комитет.

Едва он кончил говорить, как все зашевелилось. Раздались крики, смех, люди закружились в водовороте дел. Казалось, их переполняет радость, жадная, сладострастная радость. Смех звучал оглушительно. В каморках кипела деятельность: люди вытаскивали и складывали на земле свою утварь – кастрюли, чайники, одеяла, тюки с одеждой. Женщины выкатывали детские коляски. Шесть членов комитета протиснулись сквозь толпу в комнату Лондона.

Солнце поднялось над деревьями и ярко светило, наполняя воздух теплом. За бараками шумно заводились стартеры. Стучали молотки заколачиваемых ящиков. Все вокруг гудело от топота снующих туда-сюда ног, от разноголосицы мнений, возражений, споров.

Лондон, впустив людей, закрыл дверь от шума. Члены комитета сидели молча, серьезные, исполненные важности. Они расположились на ящиках и, сжав руки в коленках, с многозначительным видом уставились в стену перед собой.

Мак спросил:

– Ты не возражаешь, Лондон, если я с ними поговорю?

– Конечно, давай, говори.

– Я это не для того, чтоб корчить из себя командира, – продолжал Мак, – но у меня есть некоторый опыт. Мне приходилось и раньше участвовать в подобных акциях. Может быть, я смогу нащупать и указать вам слабые места, и нам удастся, таким образом, избежать ошибок, способных нас погубить.

– Давай, друг, говори, – сказал один из собравшихся, – мы тебя слушаем.

– Ладно. Сейчас все мы так и кипим жаром. Но вот в чем беда рабочих-сезонников – то кипим и бурлим, как пивной бочонок, а в следующую минуту уже остыли и холодны, как сердце шлюхи. Надо научиться охлаждать жар и разогревать холод. У меня есть предложение. Вы можете обдумать его и, если согласитесь, поставить на общее голосование. Забастовки по большей части оканчиваются неудачей из-за отсутствия дисциплины. Предположим, мы разобьем людей на отряды, каждый отряд выберет отвечающего за него командира. Мы тогда сможем четче организовать работу.

Один из членов комитета сказал:

– Многие из парней прошли армию, и им это было не по нраву.

– Конечно. Потому что воевали они на чужой войне. И офицеров им навязывали. А если они сами изберут офицеров и воевать станут на своей войне – это будет дело другое.

– Большинству никакой офицер не понравится.

– Ну, придется смириться. Без дисциплины нас в два счета раздавят: под зад коленкой – и дело с концом! Если отряду не понравится командир, пусть переводят его в рядовые, а на его место избирают нового. Это будет справедливо. Потом мы выделим командующих сотнями, а над ними будет главный. Обдумайте мое предложение, джентльмены. Часа через два состоится общее собрание. К этому времени мы должны подготовить план.

Лондон поскреб свою тонзуру.

– Что до меня, то мне план нравится. Как только Дейкина увижу, я с ним переговорю.

– Ладно, – кивнул Мак. – Ну, пора за дело приниматься. Джим, будь под рукой.

– Дай же мне, наконец, собственную работу, – попросил Джим.

– Нет, оставайся рядом. Ты мне можешь понадобиться.

Глава 8

Пять акров пахотной земли, относящейся к ранчо Андерсона, с трех сторон окружали развесистые темные яблони, а с четвертой участок примыкал к узкой и пыльной местной дороге. Люди прибывали большими ватагами, они смеялись и перекрикивались, а прибыв, заставали произведенные до них приготовления. В мягкий грунт уже были вбиты колышки, обозначавшие улицы, – их насчитывалось пять, и шли они параллельно дороге; в дальнем конце каждой улицы была вырыта яма-туалет.

Прежде чем начать обустраивать лагерь, провели общее собрание по согласованной повестке, выбрали Дейкина председателем и утвердили ему в помощь состав исполнительного комитета. Предложение организовать отряды люди приняли с энтузиазмом.

Едва все успели собраться, как к лагерю подкатили и встали на дороге пять полицейских на мотоциклах. Спешившись и прислонившись к своим машинам, полицейские стали наблюдать за работой. Люди ставили палатки, устраивали навесы. Грустноглазый доктор Бертон сновал повсюду и распоряжался. По краю дороги поставили не меньше сотни автомобилей, развернув их лицом к дороге. Так устанавливают возле артиллерийской точки зарядные ящики. Здесь были древние «форды» с порванной в клочья обивкой кресел, «шевроле» и «доджи» с проржавевшими бамперами, облупленные, с провисшими или вовсе отсутствующими крыльями. Были отслужившие свой срок «хадсоны», издававшие при заводе шум наподобие пулеметной очереди. Все они стояли, как старые солдаты, пришедшие на встречу ветеранов. В конце этого ряда пристроился грузовичок «шевроле» – новенький, сияющий чистотой. Он единственный из всех машин был в отличном состоянии, и Дейкин, шагая по лагерю в окружении членов комитета, старался держать свой грузовичок в поле зрения. Говоря или слушая, он то и дело украдкой кидал в сторону грузовика взгляд холодных непроницаемых глаз.

Когда устанавливали старые палатки, Бертон настоял, чтобы парусину их хорошенько вычистили и вымыли с мылом в большом количестве воды. Воду из запасов Андерсона возили с его ранчо в бочонках на грузовичке Дейкина, и женщины терли парусину старыми щетками.

Андерсон, выйдя, с беспокойством следил за тем, как пять акров его земли превращаются в лагерь. К полудню дело было сделано, и девятьсот парней приступили к работе в саду, снимая яблоки в кастрюли, шляпы и джутовые мешки. Лестниц катастрофически не хватало, и люди карабкались прямо на стволы. Дотемна урожай был собран, яблоки уложены в ящики, отвезены и сгружены в амбар.

Дик быстро выполнил поручение. Он прислал парнишку с просьбой отрядить ему в город людей на грузовике, и грузовик прибыл обратно, нагруженный палатками всевозможных размеров и видов – круглых и остроугольных, высоких и низких, выцветших навесов от солнца, и больших армейских, вмещавших десяток людей. Грузовик привез и провизию – два мешка плющеной овсянки, муку, ящики консервов, мешки с картофелем и луком и коровью тушу.

Палатки тянулись теперь рядами вдоль улиц и проходов. Доктор Бертон надзирал за устройством кухни. Машины доставили с городской свалки три старые ржавые, выброшенные за ненадобностью печки. Их починили, покрыли