Контрреволюция. Как строилась вертикаль власти в современной России и как это влияет на экономику - Сергей Алексашенко

Параллельно с Росимуществом Домодедово начали систематически проверять Ростехнадзор, ФСБ, Ространснадзор. К 2014 г., по словам Каменщика, количество судебных заседаний, в которых участвовали его компании, составило (по различным предметам спора) более 3100, из них почти 200 споров по поводу решений налоговых органов. Однако все государственные проверки заканчивались положительными актами, а Домодедово последовательно выигрывало все значимые судебные споры.

24 января 2011 г. в Домодедове произошел теракт: смертник-одиночка пронес взрывное устройство и привел его в действие. В результате взрыва погибло 37 человек и еще более 170 получили ранения. Через четыре дня после взрыва, когда расследование еще по-настоящему не началось, президент Дмитрий Медведев фактически подвел его итоги, в первую очередь обвинив менеджмент аэропорта: «…То, что произошло, показывает, что явно были нарушения в обеспечении безопасности. И за это должны ответить все, кто принимает там решения, и менеджмент самого аэропорта»[508]. Хотя законодательство не давало менеджерам аэропортов (и тем более собственникам) никаких прав по досмотру входящих в здание аэропорта пассажиров и провожающих, еще через месяц Медведев пошел дальше и возложил ответственность на владельцев аэропорта, задав публично вопрос генеральному прокурору: «В Домодедове разобрались или нет с тем, кто является собственником аэропорта?»[509].

Между тем возбужденное сразу после взрыва уголовное дело против менеджеров аэропорта и сотрудников полиции было закрыто в марте 2012 г. Через два месяца расследование возобновили, но оно снова было прекращено в августе 2015 г. Однако, похоже, что расследование было прекращено только для того, чтобы освободить от ответственности сотрудников полиции. 25 июля 2015 г. глава Следственного комитета Александр Бастрыкин сделал неожиданное заявление: «Они [владельцы аэропорта] пять лет уходили от ответственности, причем не уголовной, а материальной, никуда не скрывались, были в Москве. Но так и не возместили вред, причиненный в результате теракта. Не хотите материально возмещать, будете нести уголовную ответственность как собственники и как менеджеры»[510]. Как оказалось, незадолго до этого следователи завели новое уголовное дело, на этот раз только против менеджеров и собственников аэропорта, обвинив их в оказании небезопасных услуг. Обвиняемыми стали трое руководителей аэропорта, арестованные в феврале 2016 г., и Дмитрий Каменщик, которого суд поместил под домашний арест[511].

Хотя странные уголовные преследования в России не редкость, дело против менеджеров и собственника Домодедово выделялось на общем фоне. То, что уголовное дело не выдерживало никакой критики с юридической точки зрения – ответственность за проверку входящих в здание аэропорта по действовавшему закону несла российская полиция, а причиной гибели людей стали действия смертника, а не менеджеров или собственников Домодедово, – мало кого удивляло. А вот то, что российская Генеральная прокуратура вступила в открытый конфликт со Следственным комитетом, категорически потребовав прекращения уголовного дела, и добилась своего – в конце сентября 2016 г. Следственный комитет прекратил уголовное дело[512], – стало большой неожиданностью и заставляет искать ответ на два вопроса: почему вообще началась очередная атака на собственников Домодедово? И кто выступил защитником Дмитрия Каменщика?

Ответ на первый вопрос звучит практически одинаково из уст большинства экспертов: слишком привлекательную и доходную компанию создал бизнесмен! Более того, в 2011–2013 гг. он вел переговоры с рядом российских инвесторов о возможной продаже всего бизнеса: среди потенциальных покупателей назывались близкий друг Владимира Путина Аркадий Ротенберг с партнерами (который через несколько лет гораздо дешевле и проще получил контроль над аэропортом Шереметьево), структуры Виктора Вексельберга, «Роснефть» в партнерстве с компанией «Новапорт», принадлежащей советнику руководителя «Роснефти» Игоря Сечина Роману Троценко. Вполне вероятно, что кто-то из потенциальных покупателей захотел воспользоваться проверенным методом – возбуждение уголовного дела и заключение под стражу – для снижения стоимости бизнеса.

А вот ответ на второй вопрос совсем не очевиден. Дмитрий Каменщик не является ни другом российского президента, ни бизнесменом, пользующимся благорасположением властей. Он мог жестко выступить на правительственном совещании, посвященном развитию московского авиаузла, после чего чиновники более 10 лет воздерживались от приглашения его на новые дискуссии. Он мог вопреки требованию вице-премьера правительства отказаться заправлять на своем аэродроме самолеты обанкротившейся компании Utair, хотя в залах ожидания скопились тысячи людей, которые не могли вылететь из Москвы. Он мог в газетном интервью совершенно прямо заявить, что основной причиной организации структуры собственности с использованием офшорных компаний является неверие в то, что российское законодательство и правоприменительная практика позволят защитить права собственности. Или мог не испугаться потребовать дать ему слово на совещании у президента Путина для изложения позиции, противоречащей той, что защищалась всеми чиновниками, и которую президент фактически поддержал. Он пользуется репутацией прямого и жесткого человека, не готового отступать от своих принципов и не готового жить по понятиям в ущерб нормам закона.

Почему и за счет чего такому бизнесмену удается защищать свою собственность, притом что атаку на него уже более 15 лет ведут самые сильные спецслужбы и самые высокопоставленные чиновники? Меньше всего верится в ту версию, которую озвучивает он сам: «…У меня в компании работают очень хорошие юристы, которые добиваются успеха в судах». У Каменщика действительно работают хорошие юристы, которые умело и изобретательно защищают интересы бизнесмена. Иногда их упорство играет важную роль: сталкиваясь с таким сопротивлением, порыв атакующих иссякает, и их внимание переключается на другие задачи. Но хорошие юристы есть во многих российских компаниях, и это не помогает в тех ситуациях, когда суды принимают заведомо неправомерное решение и злоупотребляют правом ради достижения чьих-то корыстных интересов.