Выбор, который делают за нас - Галина Добровольская

желудка, даже этот горьковато пресный бульон с плохо проваренным картофелем оказался пищей богов.

Я еще ложку не успела отложить, когда закончила свою трапезу, как в комнате появился Вяземский с каким-то мужичком. Я поднялась, желая скрыться в маленькой комнатке, но меня перехватил Данил.

Все происходило, молча, по моё сдавленное мычание. Так как рот мне перекрывала рука бывшего телохранителя. Сопровождающий Егора, с начало взял у меня кровь, а потом вколол мне какую-то мерзость. А может и не мерзость, начала приходить я к выводу, когда мир вокруг меня приобрел радужные краски. Я даже радугу увидела, странно для закрытого, не имеющего окон помещения. Но я действительно её видела, пока кто-то не выключил свет, а так, же и моё сознание.

Я замерзала. Одеяло, что меня укрывало, ни капли не спасало от морозного воздуха. А еще мне было плохо. Все кости будто выкручивало, а голова болела как после тяжелого похмелья. И может меня бы даже вырвало, но этот холод выстужал так, что единственной потребностью было зарыться во что-то теплое. Да и в горле, словно наждачной бумагой прошли, его саднило и дико хотелось пить.

С трудом разлепив глаза, ужаснулась. Я снова находилась в комнате - морге, где Вяземский установил гроб своей дочери, словно монумент какой-то. И была я здесь не одна. Возле «пьедестала» для Дианы, на обычной табуретке сидел Егор, склонившись, скорее всего к её телу. Он что-то говорил, поглаживая, то, что осталось от девчонки упавшей с семидесятого этажа.

Я плотнее закуталась в шелковое одеяло, уже не понимая, от чего я конкретно дрожу.

- Её собирали по частям, - услышала я его хриплый голос. – Мне пришлось найти тех, кто не побрезговал придать её телу надлежащий вид. Теперь моя девочка как новая.

Мне было и больно и мерзко одновременно. Жаль было Егора, и Диану тоже было жаль. Взбалмошная девчонка, не подумав своей головой, натворила столько бед. А расплачиваемся я и её отец, который потерял разум от горя. И пытается возместить душевную пустоту и облегчить боль, моими мучениями.

- Что вам от меня нужно? - еле проговорила я, так как зуб на зуб не попадал.

- Я потерял всех, кого любил. Жену у меня отнял рак. А дочь – Александр. И если в борьбе со смертоносной болезнью я ничего не могу поделать, то Дамизов заплатит… - он улыбнулся какой-то злой сумасшедшей улыбкой. – Они все заплатят! Расплатятся твоей жизнью, - шире уже улыбаться было невозможно, но у него получилось.

Смерти я не боялась, смысла не было. Все мы рано или поздно умрём. Я испытывала страх перед тем, как конкретно я могу умереть. Будет ли то несчастный случай, (возможная автомобильная авария, автокатастрофа или просто собьет машина), а может я бы умерла старой бабкой в своей постели (в своём доме или на больничной койке). Сейчас предо мной открылись новые перспективы моей смерти. Она будет мучительной.

- Отдыхай, - сказал Егор и удалился оставляя меня одну с открытой дверью.

Нет, Вяземский не собирался истязать меня насилием, ни моральным ни телесным. Да и садизма в мой адрес он проявлять не спешил. Видимо я могу расслабиться, он не будет отрезать куски от моего тела, и посылать по одному пальчику Саше. Нееет…

Вяземский выбрал самый что ни наесть эффектный способ мести. Свести меня сума, а скорее довести до самоубийства, что бы я повторила подвиг его дочери.

От того было еще страшнее. Моя психика и так подверглась серьезным испытаниям, после всех событий. А теперь я находилась в помещении, где мне предоставили свободное передвижение, и состояло оно из трёх комнат: санузла, спальни и «морга». Я в этом убедилась, так как после ухода Егора, сразу отправилась на разведку. Хотя постоянно ожидала, что комнату заполнит тот газ, что и в прошлый раз и проснусь я опять прикованной к кровати.

Зачем связывать человека, когда не было ни единой щели, сквозь которую можно было вытащить хотя бы палец в сторону свободы. Ни окон, и, по сути, ни дверей, только те, что соединяли помещения.

Закрытое пространство кого угодно сведет сума, а знание, что за стеной с открытой дверью находится гроб с трупом, к которому я так и не подошла… без комментариев просто. А добавить ко всему этому, что я не знаю, сколько уже времени здесь провела и какое сейчас время суток, вообще жесть.

Время тянулось невыносимо медленно. Может, прошло минут десять, а может это были часы. Двери, где находилась Диана, я закрыла еще какое-то время назад. Оттуда сильно тянуло холодом. А я в коротеньком кружевном черном безобразии.

Кто его на меня надел понятия не имела, хотя были догадки, что это мог сделать Данил. Егор же словно брезговал ко мне прикасаться, без надобности. Думаю и перемещал меня спящую именно телохранитель.

От мысли, о том, что мог делать с моим бессознательным телом бывший охранник, наступала паника. Какое счастье, что если он что-то и предпринял, то я об этом не знаю, иначе уже бы действительно пыталась наложить на себя руки. Как? Да фиг его знает, но что-нибудь бы придумала.

Какое счастье, что Вяземский не в курсе, об этой моей фобии. Но как оказалось, он в курсе других. Это я поняла, услышав шипение со стороны той стены, откуда появлялись мужчины.

В нескольких метрах от меня свернувшись кольцом и приподняв голову с раскрытым капюшоном, скалила два зуба королевская кобра. И где он только нашел её в Москве? Гадать ядовитые ли эти змеи мне было не нужно. Если меня не убьет её яд, то шок доделает своё дело. Ведь тело уже окаменело от страха. Я даже вздох сделать не могла.

Следом появилось еще несколько змей самой разной расцветки. Может это меня и спасло, так как этот серпентарий занялся, истребление друг друга позабыв обо мне.

Какого чёрта я осталась сидеть в углу кровати и дышать, через раз, не шевелясь? Чёрт его знает. Нужно было бежать. И в тот момент, когда этим рептилиям надоели бои между собой, они вспомнили обо мне.

В страхе завизжав, рванула в «морг». Сейчас я согласна была залезть в гроб к Вяземской. Холодный труп для меня не так опасен как змеи. Что я и сделала, заперев за собой дверь.

Я лежала и смотрела на синюшнее лицо той, что приходила во снах. Только сейчас, это был не кошмарный сон. Это была жестокая реальность. Лицо,