От фермы к фабрике. Новая интерпретация советской промышленной революции - Роберт Аллен

Тем не менее рост доли инвестиций, направленных в сектор ВПК мог негативно сказаться на темпах роста производительности, прежде всего за счет перевода научно-исследовательских мощностей из сферы гражданской экономики на развитие военных технологий. Измерить коэффициент изобретательской активности непросто, однако исходя из имеющихся в широком доступе данных можно судить о его снижении, по крайне мере в гражданском секторе экономики. В Советском Союзе не допускалась публикация официальной статистики о количестве введенных в употребление прототипов новых прикладных технологий. Несмотря на то что такие цифры всегда сложно интерпретировать, по мнению Конторовича (1986; 1990), они свидетельствовали об объеме доступных новых технологий. В то же время Аманн (1986) в своей работе относит их к показателям технологий, внедренных в производство. Приведенные ими данные свидетельствуют о том, что каждый год на протяжении периода с начала 1960-х гг. до 1985 г. наблюдалось снижение общего количества изобретений, внедряемых в производственные процессы. В своем анализе Конторович (1990, 267) делил эти новшества на две категории — гражданские и военные инновации, утверждая, что спад был характерен только для первой категории изобретений.

Подобные изменения в области исследований и разработок отражали тенденцию перераспределения производственных ресурсов в пользу военного сектора. Согласно идее Кэмпбелла (1990, 141–142), военные «министерства поглощали львиную долю прироста ресурсов научно-исследовательского потенциала [особенно это касалось технических специалистов] на протяжении десятилетия, предшествовавшего 1985 г., тем самым лишая ресурсов сферу гражданских инноваций». Более того, «в борьбе за инвестиционные ресурсы военные министерства отвоевывали позиции у гражданских министерств», тем самым способствуя разрастанию кризиса в сфере гражданского машиностроения. В рамках своего исследования Конторович (1990, 267) видел причины экономического спада в гонке вооружений: «…в 1965–1985 гг. ресурсы переводились из сектора гражданских исследований и разработок в сектор военных технологий». С его точкой зрения солидарен и Кэмпбелл (1990, 127): по его мнению, в 1976–1985 гг. «распределение ресурсов в пользу военного сектора становилось все более обременительным. Это в значительной степени способствовало замедлению экономического роста, особенно если учитывать неблагоприятное влияние этой тенденции на гражданское машиностроение и инвестиции».

К аналогичному выводу приходят исследователи отдельных отраслей экономики, их данные также демонстрируют недостаток инвестиций в гражданское машиностроение и объясняют его противостоянием между военным и гражданским промышленными комплексами. Одним из наиболее показательных примеров является нефтегазовая промышленность — приоритетное направление советской гражданской экономики в 1970-е и 1980-е гг. Несоответствующее производственное обеспечение препятствовало любым попыткам наращивания объемов производства советской промышленности. На протяжении всего этого периода производство нефтегазового оборудования по-прежнему осуществлялось на устаревших заводах «Главнефтемаша». Инвестиционных вложений, которые позволили бы провести модернизацию производственных процессов, не поступало, не говоря уже о финансировании наращивания производственных мощностей. Для реализации «газовой кампании» советского руководства требовалось строительство шести новых газопроводов, для которых было необходимо 21 тыс. км труб диаметром 1420 мм. Практически все необходимые средства производства тогда прошлось импортировать, поскольку строительство новых сталелитейных заводов, способных произвести подобные материалы, отняло бы слишком много времени. «Как в металлургии, так и в машиностроении основной причиной неудач был низкий уровень инноваций в гражданском секторе, а также борьба за лучшие кадры и лучшие производственные ресурсы со стороны военно-промышленного сектора (причем, очевидно, что последний фактор усугублял ситуацию в сфере реализации первого)». Кроме этого, функционирование газопроводов требовало установки сотен компрессоров для передачи газа из Сибири в Европу. К середине 1970-х гг. «Невский завод» выпускал вполне приемлемые компрессоры на 10 МВт, однако на его базе так и не удалось наладить выпуск модели мощностью 25 МВт. Наиболее удачная модель советского компрессора больших размеров была спроектирована на основе преобразованного реактивного двигателя, предоставленного Министерством авиационной промышленности, и выпущена заводом им. Фрунзе. «Постоянные проблемы на “Невском заводе” (и меньшие, но все же значительные затруднения на заводе им. Фрунзе в г. Сумы) имели мало общего с высокими технологиями; скорее эта ситуация свидетельствует об изнурительной борьбе между оборонным сектором и гражданскими программами, пусть даже самыми приоритетными». Повышение производительности в сферах производства инвестиционных и потребительских товаров сдерживалось из-за перераспределения ресурсов в пользу военного сектора: «Главной причиной технологической стагнации в отрасли гражданского машиностроения стало преференциальное распределение ресурсов в пользу ведомств, ответственных за военное машиностроение» (Густафсон. 1989, 190, 204–208, 212).

Если холодная война стала причиной резкого снижения производительности экономики Советского Союза, то на ее долю следует относить более половины общего замедления экономического развития страны. В период между 1960 г. и серединой 1980-х гг. темпы роста СПФ снизились с 1,5 до 0,5 % в год. Впоследствии (в 1980–1985 гг.) тенденция изменилась: темпы роста ВНП в этот период увеличились на 2 %, тем самым увеличив ежегодный прирост до 4 %. Однако этот показатель по-прежнему был ниже уровня роста в 5,7 %, характерного для 1960-х гг. Хотя, без сомнения, это достижение советской экономики демонстрировало тенденцию к улучшению ситуации.

Заключение

В 1928–1970 гг. экономика Советского Союза росла стремительными темпами, что было обусловлено политикой накопления капитала и создания рабочих мест в промышленности для той части населения, которое в противном случае оказалось бы неэффективно занятым в сельскохозяйственном секторе. Этому также способствовали такие факторы, как переход к реализации стратегии развития тяжелой промышленности, внедрение плановых показателей производства и мягкие бюджетные ограничения. После 1970 г. ряд внешних и внутренних факторов привел к резкому замедлению экономического роста. Роль внешнего «раздражителя» сыграла холодная война между СССР и США, побудившая советское руководство перенаправить значительный объем исследовательских ресурсов из сектора гражданских инноваций в сферу военного производства, что привело к снижению темпов повышения производительности. Внутренней причиной послужило окончание эпохи избыточных трудовых ресурсов: была устранена безработица в сельском хозяйстве, а природные ресурсы страны, находившиеся в легком доступе, оказались полностью выработанными. Стране требовалась новая стратегия. Советское руководство ответило на эти изменения, вложив огромные суммы денег в переоснащение старых заводов и развитие Сибири. Это похоже на то, как если бы правительство США приняло решение о сохранении сталелитейной и автомобильной промышленности на Среднем Западе, переоборудовав старые заводы и обеспечив их рудой и топливом из северной Канады, вместо того чтобы закрыть предприятия в промышленном поясе и импортировать автомобили и сталь, произведенные на новых, ультрасовременных заводах Японии, закупающей дешевое сырье в странах третьего мира (что и было сделано). СССР был нужен политический курс, предполагавший закрытие старых предприятий и перевод рабочих на новые производственные площадки с высокой производительностью. Кроме того, следовало разработать и внедрить меры по сокращению использования энергии и промышленных материалов, а также по стимулированию расширения вовлеченности в международные торговые отношения.