Летняя работа - Лиззи Дент

были еще детьми. То есть я его почти не знала. Знала только то, что он отличался от моих родителей. Был старше. Намного старше, и весь такой утонченный и светский: из-за винного бизнеса, я думаю.

– Точно, – говорит он, кивая, как будто это уже кое-что.

– Хочешь пиццы? – стоя там, Джеймс заставляет меня нервничать. Я хочу знать, надолго ли он здесь. Куда он собирается? Что я могу сделать, чтобы он остался? Но когда грудь у меня привычно начинает сжиматься, я пытаюсь вспомнить, что нужно дышать и отпускать ситуацию.

Наконец он садится и открывает коробку с пиццей.

– Пиво будешь? – предлагаю я.

– Было бы здорово, – отвечает он.

Я направляюсь к холодильнику и достаю две бутылки, открывая их с помощью края кухонной стойки Хизер, и только потом вспоминаю, что нужно быть аккуратнее по отношению к ее вещам. Я передаю пиво Джеймсу и с ужасом смотрю на свои обкусанные ногти, покрашенные в дурацкий ярко-зеленый цвет, затем быстро прячу руки под стол.

– Какими ты здесь судьбами? – спрашиваю я.

– У меня завтра самолет. Лечу в Сан-Себастьян.

– О, – бормочу я, чувствуя, что сразу же расстраиваюсь. – В отпуск? – спрашиваю я с надеждой. Я надеюсь, что это всего лишь отпуск.

Он качает головой:

– Нет.

– Я надеялась увидеть тебя в отеле, когда вернусь. Еду туда на следующей неделе.

– Я знаю.

– Черт! – шепчу я, делая быстрый глоток пива.

– Это всего на несколько месяцев, – говорит он. – Я прохожу стажировку в новом ресторане. Они готовят морепродукты на открытом огне к югу от города, прямо на скалах. Для меня это непривычно, но у них по-настоящему потрясающее меню из местных продуктов, и я подумал, что пришло время попробовать что-то новое. Но только на время…

– А потом?

– Ну, я буду пытаться отреставрировать дом в бухте.

– Ты имеешь в виду… свой дом?

– Да, по крайней мере, планирую так. Там есть второе здание, рядом с главным, помнишь его?

– Конечно, помню! – Я мечтаю взять его за руку. Я никогда этого не забуду.

– Ну, – говорит он, встречаясь со мной взглядом и снова переводя его на более безопасную пиццу, – да. Я поговорил с банком, и они готовы одолжить мне немного денег на ремонт. Чего-то шикарного не получится…

– Все будет идеально.

– Ну, по крайней мере, все будет только моим.

– Разве ты не будешь скучать по «Лох-Дорну»?

– Скучать? Нет. Это в нескольких минутах езды. Кроме того, мы будем сотрудничать. «Лох-Дорн», как я надеюсь, предложит конные прогулки с Бреттом ко мне домой на какой-нибудь шикарный бранч, – говорит он.

– Все включено с Бреттом, – говорю я.

Он смеется. Теплым, спонтанным смехом, прикрывая рот рукой. Я тоже смеюсь. Мы встречаемся взглядами, и я едва удерживаюсь, чтобы не броситься через стол к нему на колени.

– О, это замечательно, – говорю я вместо этого. – Я рада за тебя. Это кажется правильным решением.

– Оно и есть правильное, – подтверждает Джеймс, кивая головой, как будто он сам только что это понял, а затем снова наступает тишина. Я знаю, что он проделал путь до Лондона – неважно, улетает он или нет, – не только ради того, чтобы сказать мне это. Он встает и начинает вышагивать между дверью и кухонной раковиной. – Слушай, мне нужно знать, что в тебе было настоящего.

– Ох, – я опускаю голову на руки. – Я не знаю, как на это ответить.

– Хизер много рассказывала о тебе, – он на мгновение останавливается у холодильника.

– Это из-за Тима?

– На него мне наплевать, – говорит Джеймс, пренебрежительно махнув рукой. – Но вот то, что она рассказывала о тебе, было похоже на человека, которого я знал.

– Я такая и есть.

– Целиком?

– Ну, не считая того, что касается вина. Мне пришлось потрудиться, чтобы этот номер прокатил, – говорю я. – Я имею в виду, я очень много работала, чтобы все получилось, а много работать – это определенно не то, что я могла бы считать типичным для себя раньше. Но во всем остальном я была собой настолько, насколько это было возможно.

– Я помню твои слова, когда мы ездили на рыбалку, о том, что вино не твоя страсть. Вот почему ты была так уклончива.

– Да.

– Это было так безрассудно. Я очень часто злюсь на тебя. Из-за того, что ты так рисковала репутацией отеля. Даже думая об этом сейчас, я чувствую злость. И вряд ли этот гнев быстро пройдет.

Я молчу. Я больше не прошу прощения. Я так измочалила слово «прости», что оно вытерлось, как старый носовой платок.

– Но в каком-то смысле я понимаю тебя… – продолжает Джеймс, глядя на меня, а я не могу встретиться с ним взглядом. – Я понимаю, как все вышло из-под контроля. Хизер упорно пыталась тебя оправдать.

Мое сердце снова екает от мыслей о подруге.

– Джеймс, мне нравилось проводить с тобой время. И я не хотела быть с тобой неискренней. Вот почему я все время говорила, что между нами ничего не может быть… но потом между нами все-таки что-то было, и я немного запаниковала. Чем больше ты мне нравился, тем хуже я себя чувствовала.

Он кивает. Он не выглядит сердитым или обиженным. Просто словно обрабатывает информацию, которую уже знал, но сейчас получил ей подтверждение.

– Но, Джеймс, если вдруг ты сомневаешься: ты мне действительно нравишься.

Он переводит на меня взгляд и изучает мое лицо.

– Как думаешь, ты сможешь простить меня? Мне кажется, ты чувствовал…

– Я работаю над этим, – говорит он, прежде чем снова посмотреть мне в глаза, на этот раз с намеком на прежнего Джеймса. – Я определенно хочу этого.

– Ты хочешь этого? – переспрашиваю я, и у меня перехватывает в горле.

– Да, – он, должно быть, чувствует мою тревогу, потому что наклоняется через стол и кладет свою руку на мою. Ее теплая тяжесть наполняет меня надеждой. Я борюсь со слезами, когда он мягко говорит: – Я хочу. Мне просто нужно время, – он садится, делает большой глоток пива и задумчиво смотрит на пиццу, а затем на меня. – А ты что собираешься делать?

– Ну, я вернусь в «Лох-Дорн», чтобы расхлебывать кашу, которую заварила.

– А потом?

– Что потом?

– Что ты будешь делать?

– Я надеялась… – Тут я запинаюсь. Я надеялась, что они попросят меня остаться.

– Если хочешь, им нужна помощь в баре. Особенно сейчас, когда Билл не работает. И вряд ли еще когда-либо будет работать в баре. Ты бы смогла?

– Правда?

– Да, правда. Но выдержишь ли ты? – говорит он.

– Что?

– Работу в «Лох-Дорне»?

Мое сердце замирает при одной мысли об этом.

– Конечно, Джеймс. Что ты