Секреты Российской дипломатии. От Громыко до Лаврова - Леонид Млечин

Вызвали «скорую», но уже было поздно. Она умерла. Ей было всего пятьдесят семь лет, она на год младше Евгения Максимовича. Вторая трагедия за несколько лет. Наверное, поэтому у Примакова исчезло то искрящееся веселье, каким он отличался в молодые годы. Как тут не стать сумрачным?..

— Но он очень волевой человек, — говорил Томас Колесниченко. — Это качество позволило ему добиться всех целей, которые он перед собой ставил. И в трагические минуты он тоже умел держать себя в руках.

— Даже со стороны видно, что он всегда собой владеет, самообладание очень сильное. Но это не означает, что он холодный и циничный человек?

— Нет, нет. Ну что вы! Он, наоборот, ненавидел равнодушие и цинизм.

В дни памяти Лауры и Саши Евгений Максимович обязательно собирал друзей на могиле, а потом вез на поминки.

Лилиана Бураковская:

— Когда Евгений Максимович остался один, он очень часто к нам приезжал. Он разъехался с дочерью. Молодой семье нужно жить отдельно, он и дачу дочери отдал. Он получил небольшую двухкомнатную квартиру в центре. Мы приходили к нему, там стояли книги и фотографии Лауры. Но ведь в какой-то степени страдания и облагораживают. Он всегда был благородным человеком. Может быть, он стал глубже.

Во второй раз Примаков женился на своем лечащем враче — Ирине Борисовне Бокаревой. Ирина Борисовна работала в санатории «Барвиха», который был самым комфортабельным и престижным в системе 4-го главного управления при Министерстве здравоохранения СССР. Хотя санаториев и домов отдыха для начальства было предостаточно — от Рижского взморья до Сочи, от Курской области до Валдая, в советские времена все предпочитали «Барвиху».

Мягкий климат средней полосы, показанный практически при любом заболевании, близость Москвы, большие комнаты, хорошее диетическое питание и настоящая медицина — это привлекало отдыхающих даже не в сезон. Получить путевку в «Барвиху» считалось особой честью. Здесь отдыхали высшие начальники. Менее высоким чиновникам в путевке отказывали. Если ехать по Рублевскому шоссе, то, не доезжая до дачного поселка Жуковка и правительственных дач, можно увидеть простой указатель: Барвиха. Надо развернуться и съехать с шоссе на красивую лесную дорогу. И скоро появится новый указатель: санаторий «Барвиха».

Во время войны здесь был госпиталь. Тех, кому врачи не сумели помочь, похоронили рядом — военное кладбище сохранилось и по сей день. У ворот каменный домик, из которого появится бравый дежурный. Если вы приехали отдыхать, то надо предъявить путевку. Если в гости, то ваша фамилия или номер машины должны значиться в списке, представленном главным врачом. Если вас ждут, то ворота открываются, и можно въехать в санаторий. Дорога со строгими указателями «Стоянка машин у корпуса запрещена!» — ведет к главному корпусу. Двери раскрываются автоматически. За столиком сидит дежурный. Отдыхающих встречают как родных. Вещи на тележке везут до номера, чтобы гость, не дай бог, сам ничего не таскал.

В санатории мало отдыхающих, они друг друга почти не видят. Зато множество невероятно вежливых людей в белых халатах. Здесь не раздражаются и ни в чем не отказывают отдыхающим. Каждого называют по имени-отчеству. Имена помнит не только лечащий врач, но и сестры, и подавальщицы в столовой, и нянечки, и те, кто разносит больным пищу в комнаты. Каждому отдыхающему, если он приехал без жены, полагается уютный одноместный номер с небольшим предбанником и собственной туалетной комнатой. В комнате одежный шкаф, телевизор, холодильник, письменный стол, журнальный столик и телефон с московским номером. Семейные номера побольше. Обязательно горка с посудой и электрический самовар. В прежние времена каждого бесплатно снабжали бельем, спортивными костюмами и кедами.

Нравы в санатории либеральные. Можно держать в своем холодильнике вино, водку и попросить дежурную сестру принести штопор. Хотя это и санаторий, но никто не удивится. Санаторий состоит из нескольких корпусов, соединенных ходами или зимним садом. Архитектура затейливая. Живут на первом и втором этажах, на третьем находятся административные кабинеты, кинозал — кино каждый вечер. Врачебные кабинеты на разных этажах. В каждом номере маленький балкончик, в том числе и на первом этаже.

В столовой шведский стол — овощи, зелень, а остальное по заказу из меню. В санатории свое птичье хозяйство. Можно получить разгрузочное питание — его носят в номер, чтобы желающий похудеть не ходил сам в столовую и не смотрел с завистью, что едят другие. Летом катаются на велосипеде, играют в пинг-понг, купаются в пруду. Но велосипед и лодка — только по назначению врача. Помимо лодочника дежурит сестра — вдруг кому-то из отдыхающих станет плохо. Построили красивый чайный домик, там на свежем воздухе пьют чай — с медом, вареньем и конфетами (за отдельную плату). Желающие ходят в бассейн и сауну.

Но в основном в «Барвихе» лечатся. Через полчаса после прибытия отдыхающих в номере появляется лечащий врач. Он, или чаще — она, будет приходить каждый день, кроме выходных (когда остается только дежурный врач), в удобное время между завтраком и обедом. Всем назначают много процедур — так что до обеда все заняты. Санаторий славится физиотерапией: магнитотерапия, электрофорез, токи Бернара, вихревые ванны, гидромассаж, углекислые ванны и многое другое.

Часа в четыре дня врачи собираются домой. Но прежде заглядывают к пациенту:

— Нет ли проблем? Не нужна ли я вам больше сегодня?

Врачей всегда старались подбирать знающих, умелых, любезных, способных лечить и сделать жизнь отдыхающего приятной. Одним из лечащих врачей в перестроечные времена в «Барвихе» была Ирина Борисовна Бокарева. Молодая женщина, она с семьей приехала из Ставрополя — землячка Горбачева, о чем тогда рассказывала не без гордости. Ее первый муж — высокий человек с пшеничными усами, несколько замкнутый, — тоже работал в «Барвихе» врачом-рентгенологом. Дочка училась в школе, на лето ее отправляли к бабушке с дедушкой.

На Ирину Борисовну сразу обратили внимание: обаятельная женщина, умный и образованный врач. Для всех у нее находится доброе слово. Каждый человек, разговаривая с ней, чувствует, как она ему симпатизирует. Она приходила утром к своим пациентам в прекрасном настроении и этим настроением заражала пациентов: доброе утро, как вы спали? И спрашивала искренне, участливо. Запоминала все просьбы и пожелания отдыхающих. Говорила не о себе, а о больных, что не так уж часто бывает среди врачей. Ее любили отдыхающие, ценил обслуживающий персонал и начальство.

В «Барвихе» Примаков и познакомился с будущей женой.

Когда его в 1989 году избрали кандидатом в члены политбюро ЦК КПСС, он попросил Ирину Борисовну стать его лечащим врачом. Из «Барвихи» ее перевели в Москву в поликлинику на улице Грановского — для высшего руководства.

После смерти Лауры Примаков долго не женился и даже не думал об этом. Но Ирина Борисовна оказалась именно той женщиной, которая ему была нужна. В 1994 году они поженились, и у Примакова, можно сказать, открылось второе дыхание. Едва ли бы он справился со своей работой, не будь рядом с ним такого человека.