Ленинград сражающийся, 1943–1944 - Борис Петрович Белозеров

звания Героя Советского Союза. В этот же день командир роты 98-го танкового полка старший лейтенант Александр Спирин вел неравный бой с вражескими танками, некоторые из которых были им подбиты. Но и его танк был сильно поврежден, погиб механик-водитель. Отослав командира орудия с донесением о положении в Дятлицах, А. Спирин остался один в горящем танке. Взяв автомат, он выбрался из него и вступил в неравный бой с врагом. Результаты этого боя увидели наши пехотинцы, занявшие Дятлицы. Вокруг подбитого советского танка лежало 60 трупов вражеских солдат. На теле старшего лейтенанта Спирина бойцы насчитали 16 ран. В его автомате не было ни одного патрона[484]. 17 января в бою за д. Сокули старший сержант И. К. Скуридин в критический момент боя своим телом закрыл амбразуру фашистского дзота. Такой же подвиг на подступах к Красному Селу совершил гвардии рядовой – пулеметчик А. Ф. Типанов. В этот же день, атакуя врага в районе д. Глядино, летчик 35-го штурмового полка ВВС КБФ капитан И. А. Иржак попал в зону зенитного огня. Самолет загорелся. Выброситься из него было невозможно, и Иржак направил свою пылающую машину в скопление гитлеровцев. Так же поступил и командир эскадрильи 191-го истребительного полка старший лейтенант М. Ф. Шаронов. Свой самолет, подожженный в момент штурмовки боевой техники гитлеровцев, он обрушил на немецкую автоколонну[485].

24 января 110-й стрелковый корпус активно участвовал в освобождении городов Пушкина, Павловска и др. В бою за д. Педлино комсорг 9-й роты Андрей Сахнов закрыл своим телом пролом в стене одного из окраинных домов, из которого гитлеровцы вели пулеметный огонь по нашим бойцам. В бою за д. Поддубье обессмертил свое имя командир отделения 1249-го полка 377-й стрелковой дивизии Волховского фронта Сергей Черепанов. Он одним из первых ворвался в Поддубье и гранатой уничтожил вражеский пулемет. Сержант был ранен, но не вышел из боя. Отражая яростные контратаки гитлеровцев, все бойцы его отделения погибли. Черепанов собрал их автоматы и продолжил стрелять. Фашисты окружили героя, уже не сомневаясь в том, что он в их руках. В этот момент комсомолец Сергей Черепанов бросил себе под ноги гранату. Он погиб от взрыва, но погибли и вражеские солдаты, пытавшиеся взять его в плен.

Это был массовый подвиг тех бойцов и командиров, которые защищали Ленинград. В боях за него имели ранения, и не одно, были награждены за мужество и отвагу, стойкость и верность воинскому долгу орденами и медалями, поощрены командованием фронтов, армий, дивизий, полков, батальонов и рот. Они шли, зная, что, возможно, и в последний решительный бой, и были готовы к своему подвигу во имя Родины, Ленинграда, во имя своих родных и близких, тех, кто любил свою Отчизну.

Безусловно, при подготовке наступательных операций, связанных с освобождением Ленинграда и области от вражеской блокады, не могли быть полно определены и учтены все ее составляющие для выполнения этой масштабной задачи. Во-первых, недостаточно, а точнее, слабо учитывалась особенность лесисто-болотистой местности, на которой действовали бронетанковые силы. Войскам зачастую приходилось передвигаться по специальным настилам, прокладываемым саперами в топких местах. Это требовало значительного количества лесоматериалов для повышения проходимости танков и бронетехники, а также более высокой выучки танкистов. Слабая разведка в ходе операции и недостаточное обеспечение танков саперными средствами приводили к застреванию машин в болотах и воронках, подрыву их на вражеских минных полях, а недостаток средств эвакуации не позволял своевременно вывозить с поля боя вышедшую из строя боевую технику для направления ее в ремонт. Опыт этой операции показал, что в лесисто-болотистой местности при ограниченной сети дорог маневр силами и средствами по фронту затруднен и в этих условиях наиболее целесообразным является маневр из глубины. Следовательно, создание резервов и быстрое восстановление поврежденных танков как в тактическом, так и в оперативном звене должны занимать первоочередное место. Наличие подвижных отрядов для ведения борьбы за дороги, за межболотное дефиле должно находиться постоянно в поле зрения командного состава. Во-вторых, при боевых действиях в лесисто-болотистой местности проводная связь не являлась надежной, а радиосредств в войсках не хватало. Это приводило к потере управления; информация от войск запаздывала, а войска своевременно не получали необходимых распоряжений и приказов. В-третьих, в ходе операции выявились и другие недочеты. Войска растягивались на широком фронте. Разведка противника и местности в ходе наступления велась слабо, артиллерия отставала от боевых порядков пехоты, перевоз боеприпасов, горючего и продовольствия часто задерживался. Ночные действия проводились недостаточно, а если и проводились, то теми же силами, что и днем, не обеспечивая личному составу необходимый отдых. В-четвертых, средний темп наступления наших войск в этих операциях составлял около 6,5 км в сутки. Такой темп, даже если учесть, что нашим войскам пришлось прорывать мощную, глубокоэшелонированную оборону противника, а затем вести наступление в лесисто-болотистой местности, нельзя признать достаточным. Это объясняется тем, что у войск Ленинградского и Волховского фронтов опыта ведения крупных наступательных операций не было[486].

Активную помощь наступающим фронтам оказывали партизанские соединения. Они в тылу врага срывали железнодорожные и автомобильные перевозки, проводили разведку противника в интересах фронтов, наносили удары по гитлеровским гарнизонам, совместно с войсками и самостоятельно освобождали города, железнодорожные станции и целые районы и удерживали их до подхода советских войск. За 10 дней наступления войск Ленинградского и Волховского фронтов (к 25 января) партизанские соединения при поддержке всего населения разгромили 11 железнодорожных станций и разъездов, взорвали 34 железнодорожных моста и 23 тыс. рельсов, пустили под откос 36 воинских эшелонов с живой силой и техникой врага, 3 бронепоезда, разрушили более 300 км придорожной телефонно-телеграфной линии, истребили более 8 тыс. солдат и офицеров врага[487].

Таких сосредоточенных и целеустремленных ударов по железнодорожным коммуникациям враг еще не испытывал. После разгрома фланговых группировок 18-й армии и отступления ее от Ленинграда и Новгорода гитлеровская ставка сменила командующего группой армий «Север» Кюхлера, обвинив его в неспособности руководить оборонительными боями и подавить партизанское движение в области. Командование группой в последних числах января принял фельдмаршал Модель, слывший среди фашистского генералитета «львом обороны». Гитлеровская ставка потребовала от него, чтобы войска 18-й армии закрепились на р. Луге. В помощь потрепанным дивизиям этой армии выдвигались новые дивизии из резерва и других участков советско-германского фронта: 12-я танковая и 58-я пехотная дивизии, механизированные дивизии «Фельдхерхалле» и др.[488]

Для переброски резервов в помощь 18-й армии и ее снабжения враг пытался использовать Варшавскую дорогу, которая с потерей других железных дорог (Балтийской, Псковско-Веймарской и частично Витебской) становилась, по существу, единственной коммуникацией, связывавшей вражеские войска, противостоявшие Ленинградскому и Волховскому фронтам.