Возвращение оборотней - Галина Черная

Кот обнимал гнома за шею, перед ними стояла початая склянка валерьянки и бутылка шотландского виски, тоже почти ополовиненная.

— У вас деловое свидание, я не помешала? Просто хотела уточнить пару вопросов насчет нашего нового объекта из Германии. — Я подошла к столу и, вытянув шею, успела рассмотреть в руках у шефа черно-белую старинную гравюру ирландской великанши. Смутившись, он тут же сунул ее под бумаги на столе.

А кот держал в лапках желтый папирус с изображением белой кошки с томным взглядом на фоне египетских пирамид. Видимо, одно из первых посланий Анхесенпаатон, белошерстной прелестницы, что предпочла нашего Пушка какому-то облезлому египетскому кошаку. Пусть даже трижды аристократу! К тому же агент 013 благородный дворянин по природе, а не по пожалованной предкам бумажке…

Но, если Пушок не может никак ее забыть, почему бы им не помочь? Обычно влюбленные ссорятся по совершенно нелепым причинам, которые им кажутся просто глобальными. Пусть она замужем, но я не верю, что она могла кого-то полюбить, после того как узнала нашего исключительного напарника.

Если кошка чего-то действительно захочет, то никакие законы и ограничения не смогут ее удержать. Даже если есть один шанс из тысячи, что она еще не забыла этого упитанного зазнавалу, надо его использовать! Когда я поделилась этими соображениями с Алексом, он крепко меня поцеловал в знак полной солидарности.

И в один из дней, когда Профессор хандрил и, валяясь на диване, смотрел передачу про Египет, мы с моим мужем сами отправились в эту страну и благодаря наводке Бэса легко отыскали Анхесенпаатон. У нее уже было трое котят, три разноцветных пушистых комочка. Профессорские они или нет, пусть разбираются сами. У черненького, по крайней мере, взгляд был совсем как у агента 013, суровый и непреклонный.

Котята заинтересовались моими наградами и памятными значками, я сняла куртку и отдала им на растерзание. Замужем она явно не была, причиной их разрыва с Мурзиком оказались кошачья гордость и свободолюбие. Кроме того, Анхесенпа, зная, что герой ее очень дорожит службой, но ею не меньше, не хотела, чтобы он пожертвовал своей работой ради того, чтобы быть с семьей. Вот тогда эта дурочка и пошла на обман, думая, что так для Пусика будет лучше, скоро он забудет ее и снова будет счастлив, гоняясь с нами за всякими нехорошими монстрами…

— Я не поеду к этому гадкому, самовлюбленному пособнику Апопа! И он никогда не увидит своих детей, как великий Осирис света солнца!

— Как хотите. Наше дело было предложить, — сказала я, хватая свою куртку, на которой кувыркались профессорские отпрыски, и быстро завернув их в нее. — Алекс, жми на переходник!

Анхесенпаатон с диким материнским воплем прыгнула на меня, выпустив когти.

— Я знала, что ты передумаешь, — удовлетворенно заметила я, не обращая внимания на ее попытки исполосовать когтями мне грудь, пару секунд можно и потерпеть ярость обманутой кошки. Главное, что все получилось…

Клонирование Лощеной Спины оказалось долгим процессом, появления на свет из клонокамеры маленького чудовища… ладно, шучу, милого малыша ожидалось не ранее чем через полгода. Агент 013 хандрил, но мысль о том, что наш с Алексом ребенок, отнятый от моей груди, будет отдан на воспитание жестокосердному Профессору, который будет сажать его в клетку, приводила меня в ужас. Пусть лучше сначала своих воспитывает, а я пока посмотрю на результат. Ой, вы бы видели их встречу…

Пушистик был невероятно счастлив, он обнимал за пухлую талию Анхесенпу и пытался прижать к груди отпрысков, разом сгребая их в охапку, но вертлявые, шустрые котята, ускользая, кусали его за хвост или боксировали его снизу по пузу всеми четырьмя лапками. С трудом вырвавшись на несколько секунд, Профессор успел благодарно пожать нам с Алексом руки. Один рыжий, второй черный и третий трехцветный… и все трое уже называли его папой. Что сделаешь, родная кровь…

Единение семьи было так искренне и душещипательно, что я тактично не заметила вслух, что ни один из котят не похож на Профессора. И только когда несколько дней спустя Пусик вдруг решил показать мне свой семейный альбом, фотографии Анхесенпаатон, его и котят в самые забавные моменты, я узнала, что мама агента 013 была рыжей, папа черным, а бабушка трехцветной, и мне стало очень стыдно за свои нехорошие мысли…

Спустя два дня, когда меня снова занесло в хоббиточий квартал по одному делу, срезая путь и проходя через кладбище, я вдруг увидела, что рядом с двумя мышиными могилками появилась третья. Подозреваемых было уже пятеро. Товарищеский суд я назначила на послезавтра, послав командора за тремя кульками конфет, ибо жадность свидетеля росла…

P.S. Мы все трое, расположившись на диване в нашей комнате, смотрели фильм «Вечера на хуторе близ Диканьки». Я сидела ближе всех к двери и вдруг краем глаза начала замечать, что она из серой вдруг стала золотисто-белой, раскрыв рот и выронив из рук чипс, я воззрилась на нее в упор, наблюдая, как из щелей дверной коробки в комнату просачивается яркий и необычный свет.

— Лампочки, что ли, в коридоре поменяли?

В тот же момент дверь распахнулась — и пространство за ней оказалось целиком заполнено этим неземным сияющим светом. Мы все, забыв про кино, обалдело наблюдали, как из этого сияния постепенно проявляется фигура челове… ангела?!

— Дай пульт. — Я мигом переключила на «Культуру», этот канал пережил века. Уф, не хватало еще, чтобы он заметил, что мы смотрели…

Крылатый небесный житель приветствовал нас с кротким достоинством и без скучных речей вручил моему мужу сертификат о даровании ему души за готовность пожертвовать ею ради любимого человека. Потом коротенько прочитал вслух основные правила пользования душой, если хочешь, чтобы она всегда оставалась чистой. Правила состояли из десяти заповедей Моисея и нескольких поучений Нагорной проповеди. Слава богу, что еще не всех, а то рай должен бы был пустовать…

Когда ангел ушел, мы с котом переключились на Алекса. Под взглядами наших вытаращенных глаз он смущенно дернулся.

— Ну как? Чувствуешь ее?!

— Не знаю, странное ощущение, как будто… — Командор медленно и напряженно вздохнул, несколько секунд длилась пауза, наконец он с большим облегчением выдохнул: — Да нет, замечательное ощущение… Правда-правда!