Викарии Христа. Папы Высокого Средневековья. С 858 г. до Авиньонского пленения - Елена Майорова

Разбитый при Бувине Филиппом Августом, Отгон потерял последних своих приверженцев и умер в мае 1218 г.

Стремясь к власти, молодой Фридрих не скупился на обещания. Он подписал «Золотую буллу», в которой «во внимание к безграничным и неисчислимым благодеяниям своего защитника и благодетеля папы Иннокентия III», — обещал повиноваться Св. Престолу, подтверждал свободу церковных выборов и апелляций к папе, обязывался помогать понтифику против еретиков. Наконец, новый король признавал принадлежащими папскому престолу те земли в Центральной Италии, на которые тот изъявлял притязания. Чтобы не произошло объединения двух корон, германской и сицилийской, Фридрих издал декрет, согласно которому при венчании императорским венцом он должен передать корону сицилийского королевства сыну Генриху под протекторатом папы.

Иннокентий торжествовал, не подозревая, что через несколько лет этот питомец папства станет самым опасным его противником.

Пока же вырисовывалась перспектива собрать под эгидой Рима все страны христианского мира. Чувствуя себя господином Германии и Сицилии, папа сумел стать сувереном Скандинавских королевств, Португалии, подчинил своему политическому влиянию Венгрию, взял под свою руку Арагон, Каталонию и несколько южнофранцузских графств.

Нельзя сказать, что европейские монархи подчинялись Иннокентию безоговорочно. Когда он сделал попытку рассудить распрю Филиппа Августа с Иоанном Безземельным, французский суверен заявил, что папе «нет никакого дела до того, что происходит между королями». Тот же Филипп выговаривал Иннокентию за его неосмотрительную поддержку Отгона Брауншвейгского, угрожая «принять необходимые меры». В то же время папа успешно вмешивался в семейные дела французского короля и, когда тот отказался повиноваться, наложил интердикт на Францию. Английский король спорил с папой относительно замещения кентерберийской кафедры. И только в 1213 г., сломив Иоанна Безземельного, папа получил верховную власть над королевством Англия.

В Католической церкви того времени еще не был установлен догмат папской непогрешимости, и Иннокентий не только не предъявлял притязаний на нее, но в своих сочинениях прямо признавал себя «подлежащим суду Церкви в прегрешениях, касающихся веры, в прочих же грехах — ответственным перед судом Божьим».

Один из биографов Иннокентия, В. Герье, называет его «выдающимся представителем папского империализма, но с весьма симпатичными чертами».

Согласно укоренившейся традиции, историческая наука рассматривает Иннокентия скорее как символ, нежели живого человека с фамильными связями и родственными чувствами. Между тем он был любящим сыном и преданным братом. В то же время его разветвленное семейство всегда поддерживало своего главу. Так, в 1199 г. брат папы Рикардо дал денег для вербовки войска — у папы средств не было.

Во времена Иннокентия римские епископы, принадлежавшие к великим династиям Вечного города, неминуемо втягивались в междоусобия аристократии и не могли не прибегать к помощи своих родичей. Римские бароны жили в самом Риме, как на своих горах, в укрепленных замках, снабженных для защиты огромными башнями. Иннокентию пришлось немало испытать от партии независимости в городе, руководимом домами Пьерлеоне и Капаччи. Когда за провинности Иннокентий повелел опустошить их владения, Пьерлеоне и их сообщники взбунтовали римский народ. Папе пришлось всенародно объяснять причины своих действий на общем народном собрании, и он выиграл дело.

В другой раз произошла кровавая распря между Орсини, родственниками предшественника Иннокентия, и Скотта, родными папы со стороны матери. Распря сопровождалась убийствами и взаимным разорением замков. Иннокентий поддержал своего брата Риккардо и, чтобы иметь опору в городе, помог построить ему громадную башню, превосходящую высотой все другие. В начавшемся после кровопролития гражданском процессе Риккардо и его сторонники были объявлены вне закона, а башня — собственностью народа. Весной 1203 г. папа вынужден был покинуть Рим; его отсутствие продолжалось целый год. За это время раздоры в Риме приняли такие масштабы, что римляне упросили Иннокентия вернуться. Папа сделал ловкий дипломатический ход, переманив на свою сторону Пьерлеоне. Однако оставшийся в одиночестве Капаччи продолжал возмущать народ. В этот раз Иннокентию помог муж его сестры Аннибальди.

В начале 1204 г. Иннокентий оказал услугу пятерым сыновьям Оддо Франджипани, принудив общину Террачину уступить им замок Траверса, но зато самую Террачину он взял под свою защиту от притязаний на нее этих баронов, которые за это на него озлобились. Как только они увидали, что Анибальди, зять папы, хочет проникнуть в круг их укреплений, они напали на него и градом метательных снарядов, бросаемых с вершины Колизея, мешали постройке его башни.

Хороший родственник, папа никогда не забывал о близких. Он старался учредить для своего честолюбивого брата Рикардо герцогское земельное владение, что ему и удалось вполне. Брат папы стал родоначальником графского рода Конти. Иннокентий планировал брачный союз между своим племянником, сыном Риккардо, и дочерью короля Филиппа Швабского. Папа надеялся получить в приданое за невестой Тоскану, Сполето и Анкону. В 1205 г. такое соглашение было заключено, но Филипп, сколько мог, противился его исполнению.

Иннокентий приложил много усилий, чтобы устроить брак двоюродного брата Трасмондо де Сегни с княжной Еленой, наследницей части Сардинии. Она и ее мать уже дали согласие, и кузен папы, «человек весьма благородного происхождения, известный своей мудростью, мужеством и добрым нравом», прибыл на Сардинию. Но, к несчастью, невесту перехватили у папы пизанцы, имевшие благодаря своему сильному флоту большое влияние на острове.

Таким образом, Иннокентий выступал как благодетель своего семейства. Однако нет ни одного свидетельства, чтобы он принес интересы Церкви в жертву многочисленным племянникам.

Иннокентию, автору трактата о тщете мира, были далеко не чужды мирские стремления. Свои притязания в качестве главы Церкви господствовать над всем христианским миром Иннокентий высказывал без обиняков, не стесняясь в выражениях. Его идеалом было непосредственное владычество папы в мире.

По мнению Альберта Гаука, автора монументальной истории Церкви, многие присущие Иннокентию недостатки вытекали из его высокомерия. В политике правдивость ему была неизвестна, он руководствовался только целесообразностью. Гаук писал: «Лицемерие и обман не были ему противны, когда могли быть полезны. Он извращал факты, когда это было ему нужно, и не отступал даже перед откровенной ложью». Но другой исследователь жизни Иннокентия, Л. Ранке, свидетельствовал: «Ломимо некоторых дипломатических ухищрений, к которым его побуждал иерархо-политический интерес, в нем нельзя найти чего-нибудь мелочного». И далее Ранке утверждал: «Он был безупречен в своей личной жизни; он ничего не извлекал для себя из достояния Церкви, даже расходы на свои путешествия оплачивались его личными средствами». Один из современников характеризовал Иннокентия так: «Уму него был властный, а рука щедрая».

В одной из своих проповедей Иннокентий жаловался: «Нас захватывают и отвлекают большие, тяжелые и разнообразные дела — дал бы Господь, чтобы они не были тщетны!» В письме другу он писал: «Я подавлен скоплением стольких процессов, опутан узами стольких дел… Предаваться созерцанию мне не дозволено, ибо даже дышать мне не дают. Я так отдан другим, что почти перестал принадлежать самому себе». Действительно, Жака Витрийского, историка и богослова, известного проповедника, поразило, что при римском дворе «люди были так заняты мирскими заботами, королями, государствами и тяжбами, что не позволяли даже заговорить о духовных делах».