Сказание об истинно народном контролере - Андрей Курков

Между школой и Спасской башней светились окна недавно построенного высотного здания. Шум города затихал. Редкие машины проезжали ближними переулками Сретенки, ощупывая дорогу фарами.

Банов ощутил внутри себя спокойствие и задумался о Кремлевском Мечтателе. То, что сообщил ему Карпович, было похоже на сказку, но Банов почему-то все больше и больше верил в правдивость услышанного. Может быть, потому, что с первого слова доверял Карповичу, как старому боевому товарищу, хотя они и не были близкими друзьями в те военные годы. Но все-таки тогда, под Екатеринославом, если б не Карпович, если бы не те два ящика патронных лент для «максима», кто знает, чем бы закончился бой! А какая роскошная колокольня была! Наверно, повыше этой крыши, наверняка выше! И Банов даже прич-мокнул губами, вспомнив колокольню. И как-то высокомерно посмотрел вниз — между ним и асфальтом было метров пятнадцать. Разве это высота?!

* * *

Эту ночь директор школы провел в своем рабочем кабинете. Спал он прямо за столом, сидя, подложив под голову мягкое кожаное сиденье от посетительского стула.

Проснулся рано. Часы на стене показывали половину шестого.

Пил чай.

В полседьмого позвонили из Наркомпроса. Спросили, все ли готово к празднику. Ответил: «Все».

Потом приехал медицинский крытый грузовик — донорская бригада.

Банов их встретил, помог разгрузиться, и все вместе они прошли в специально подготовленную для этой бригады классную комнату. Там распаковались, вытащили всякие иглы, железные ящики с блестящими хромированными медицинскими инструментами, вид которых вызывал у Банова смешанное чувство уважения и страха. В углу поставили шесть больших бутылей в специальных деревянных каркасах.

— Ну вот… — развел руками Банов. — Вроде все готово.

— Спасибо, — кивнул начальник бригады, довольно молодой человек, худощавый и остроносый.

Четыре девушки, приехавшие с ним, уже застегивали на себе белые халаты, одетые прямо поверх обычной одежды.

Прямо над дверью в эту классную комнату висел лозунг «Нашу кровь — Родине!». Банов прочитал его, потом опустил взгляд и увидел мальчишку-пионера, стоявшего у этой двери.

— А ты что так рано? — спросил его Банов.

— Я хочу быть первым! — твердо произнес мальчик.

— Молодец! — Банов усмехнулся и потрепал пионера по головке.

Вернулся в кабинет.

Школа наполнялась жизнью. Уже звенели за дверью ребячьи голоса. Гулкое эхо возвращало топот ног по паркету коридоров.

Зашел завуч Кушнеренко. Доложил, что среди учащихся отсутствующих нет.

— Хорошо, — сказал Банов. — Праздничную линейку проведем после сдачи крови, скажи об этом учителям!

Перед дверью в классную комнату, занятую донорской бригадой, выстроился 10-А класс — было решено начать со старшеклассников, они ведь всегда самые нетерпеливые.

Банов достал из сейфа приказ Наркомпроса, касающийся проведения Всесоюзного дня донора, захотелось просмотреть нормы забора крови у учащихся.

«8-10 классы — 350 милилитров 5-7 классы — 250 милилитров 3-4 классы — 200 милилитров 1-2 классы — 125 милилитров» Прочитав это, Банов хмыкнул. Десятиклассников он всегда считал взрослыми людьми, а взрослые люди должны сдавать по восемьсот.

Донорская бригада работала слаженно. Ни минуты простоя. Девушки даже не смотрели на лица доноров — не было времени.

Класс за классом, сдав кровь, строем возвращались в свои классные комнаты и рассаживались за парты. Теперь их ждало угощение — перед каждым стояла железная кружка томатного сока и кремовое пирожное.

Банов вышел в коридор проверить, как продвигались дела.

Перед дверью, за которой работала донорская бригада, выстроился уже шестой-В класс. В школе было по-деловому тихо.

— Федор Палыч, — обратилась одна сестра к врачу, начальнику бригады. — Тут непонятно, то ли вторая группа, то ли первая…

— Вылейте в первую! — кратко ответил Федор Палыч, не отвлекаясь от вены очередного юного донора.

Время приближалось к полудню. Директор школы с нетерпением поглядывал на часы. Он уже три раза пил чай. Хотелось побыстрее провести эту праздничную линейку и распустить всех по домам.

Снова вышел в коридор и увидел у окна плачущего октябренка.

Подошел, наклонился над ним.

— Ты чего? — спросил директор, приглушив громкость собственного голоса.

— А у меня кровь не берут!.. — сквозь слезы прорыдал мальчишка.

Банов присел на корточки и заглянул октябренку в глаза.

— Не плачь, ты же мужчина! — говорил директор школы. — А почему не берут?

— Не хотят, — промычал мальчишка.

— Ну пошли, разберемся! — Банов встал, взял мальчишку за руку и повел его в классную Амнату, где работала донорская бригада.

Перед дверью в эту комнату стоял 1-Б класс. Банов решительно вошел, втащив за собой непоспевавшего идти в ногу с директором школы октябренка.

— Вы что же это! — обратился он со всей строгостью к худощавому начальнику бригады. — Почему у него кровь не берете?

— Да вы сами посмотрите на него! — затараторил Федор Палыч. — Он же синюшный какой-то! Куда там еще кровь у него брать!

— Вы — коммунист? — насупившись, спросил Банов.

— Я — врач и коммунист, — ответил начальник бригады.

— Вы мне скажите: кто вы прежде всего, врач или коммунист? Что для вас важнее?

Врач жевал губы. Через минуту он вздохнул и сказал:

— Коммунист…

— Ну так возьмите у него хоть сто грамм!.. — директор школы смягчил голос, ему не нравилось быть грубым.

— Вера! — повернулся Федор Палыч к одной из сестер. — Возьмите у него сто грамм в отдельную бутылочку!

— Иди к тете Вере! — наклонившись, сказал Банов мальчонке, уже переставшему плакать. — Иди-иди, она у тебя возьмет кровь!

Вернувшись в свой кабинет, Банов снова посмотрел на часы.

Пятнадцать минут второго.

Осталось еще два первых класса, и можно проводить линейку. Надо только дать последним минут десять на праздничный полдник.

Только что плакавший октябренок вышел от донорской бригады со счастливой улыбкой на личике, сжимая правую ручку в локте. Он снова подошел к окну, заглянул на небо и тут же зажмурился из-за неожиданно прорвавшегося сквозь облака солнечного луча.

Вскоре забор крови был окончен. Донорская бригада собирала иглы и прочие инструменты. Федор Палыч закрывал продезинфицированными резиновыми пробками большие бутыли с донорской кровью и вдруг заметил на столе бутылочку, наполовину заполненную кровью.

— Какая группа? — спросил он у сестер. — Кто забыл слить?