Приключение Арчибальда Д'энуре: проклятье камня и пепла - Роман Сергеевич Тимохин

отшвырнул в сторону Ольдру, что, ругаясь самыми изощренными цвержскими ругательствами, «бабочкой» упорхнула в сторону. Досталось и Ульзу: монстр полоснул его когтистой лапой по лицу, и, врезавшись в созданную цвергом каменную стену, разрушил ее, разметав щебень на много шагов вокруг.

Арчибальд стоял на четвереньках глотая ртом воздух.

— Что… что, ты наделал!?

Крик «Марцелла» перестал напоминать человеческую речь и превратился в рев безумного зверя.

— Тварь! Почему ты не можешь принять такую простую истину! — Монстр поднялся из-под обломков стены, но стоял неуверенно, заметно пошатываясь. В том самом месте его тела где находилась рука Арчибальда появилось черное пятно, медленно расползавшееся по телу.

— Я убью тебя! Нет, я оторву твои руки и ноги и заставлю смотреть, как я убиваю твоих недоразвитых дружков!

Рев «Марцелла» содержал ничем не прикрываемую ярость, но кроме нее слышались тонкие нотки страха. От надменности и спеси не осталось и следа.

Монстр расправил крылья, чтобы одним прыжком преодолеть расстояние до Арчибальда, но тут же согнулся, издав рык боли, хватаясь за разрастающееся черное пятно. Химера поползла к Д’Энуре, перешагнув через еще ошарашенного Ульза, но тут же упала на четвереньки. То место, где чернота уже опоясала его тело, послышался хруст, а после, чернота рассыпалась пеплом, деля ревущего «Марцелла» пополам. Попытка поглотить нижнюю половину дала слабый результат: тело чуть вернуло свою форму, но чернота, с беспощадностью хищника, пожирала тварь.

Арчибальд бы порадовался своей победе, если бы не боль, пронзившая его руку, на которой был надет перстень. Палец стал покрываться ровно такой же чернотой, что и тело «Марцелла», вводя в ужас.

Отвлекшись на себя, Д’Энуре на мгновение забыл про химеру, в отличии от нее самой. Тварь ползла, с неизбежностью смерти, желая убить старика своими руками. Даже видя, что Арчибальд подвержен той же черноте, «Марцелл» жаждал забрать его жизнь лично. Ольдра попыталась встать на пути ползущего монстра, и тот вновь с легкость ее отбросил.

Ему не успеть — чернота пожирает тело быстрее. Но та наглость и нахальство, с которым старик разрушил его планы и чаянья его создателя, на которые ушли сотни лет долгих опытов и экспериментов, не должны остаться безнаказанными. Зарычав, отдавая себя на откуп зверю внутри себя, «Марцелл» выиграл себе пару метров. Как сильно он жаждал получить такой экземпляр! Схватить и притащить его силой было бы тяжело; нужно было действовать хитрее. И вот, когда язык ощутил вкус триумфа, он снова проигрывает и снова этому проклятому старику. Нет! Ни за что!

Расстояние между тварью и Арчибальдом сокращалось, но шансов убить Арчибальда у химеры было не много. Чернота, что пожирала руку самому старику, остановилась ровно на том месте, покуда она была в теле твари и осыпалась пеплом. Странно, но боль тут же прошла, а на месте локтя торчала обожженная культя. Морда химеры выплевывала слюну и грозные рыки, но с каждой осыпающейся с его тела частью выглядела все менее и менее пугающей.

«Марцелл» сократил расстояние между ними до пяти шагов. Тварь остановилась и втянула в себя свои безобразные крылья, а после, приподнялась на одной руке, выстрелила второй конечностью в сторону Арчибальда. Скорость с которой был произведен удар, был быстрее удара сердца. Старика пришпилило к стене словно бабочку. Арчибальд почувствовал лишь удар и с удивлением опустил глаза на торчащую из его груди вытянутую руку твари.

Боли не было. Лишь удивление, тому факту, что из его груди торчит лапа умирающего монстра.

Тварь продолжала рассыпаться, но теперь на ее морде читалась не безумная ярость, а злорадное удовольствие. Чернота ползла по голове химеры и последнее, что Арчибальд увидел на нем, так это хищная и злорадная улыбка. Как только голова твари осыпалась, ее рука упала на пол, импульсивно дергаясь. Арчибальд осел, окрашивая стену своей кровью. В его груди зияла дыра, но боль так и не приходила. Он попытался прикрыть дыру руками совсем забыв, что вместо одной из них у него культя.

— Учитель! — звонкий, срывающийся на истерику, голос эльфийки заставил его поднять голову.

Девушка бежала спотыкаясь, но первым к нему подбежали цверги.

— Господин Д’Энуре… — Ульз упал на колени, растерянный.

— А я, тут… это… вот… — Арчибальд еле выдавил пару звуков, как накатила боль. Было ли это удивление, или может быть шок, но Арчибальд, ощущая боль и как жизнь его покидает, оставался равнодушным.

Юиль с разбега втиснулась между двумя цвергами, упав на колени. Ее учитель лежал, опершись на стену, прикрывая дыру ладонью и обожженной культей. Его глаза стекленели, а голова опускалась.

— Учитель, держитесь!

Девушка применила пару лечащих заклинаний, но на большее ее сил не хватило. Кончики ее пальцев похолодели и закружилась голова, но выдавить из себя хоть еще каплю магической энергии она уже не могла.

— Мне не хватает сил, — жалобно пропищала эльфийка.

— Может, я что-то смогу? — протянул дрожащую ладонь Ульз.

— Только нужен нож

— Нож?! Зачем?! — недоуменно спросил цверг. Его сестра сообразила быстрее и протянула эльфийке свой походный нож.

Юиль быстро полоснула по своей ладони и точно также немилосердно порезала ладонь цвергу. Положив на его ладонь свою, она стала произнесла слова, что много лет назад поклялась забыть. Цверг ойкнул, но ладонь не убрал. Он почувствовал, как его сила перетекает из него в маленькую девушку, высасывая те не многие магические силы, что у него еще оставались.

Эльфийка применила еще пару заклинаний, но эффект был минимален. Голова старика упала на грудь, а его руки повисли безжизненными тряпками. Юиль выглядела потерянной и от бессилия заплакала. Ольдра, чувствуя свою вину за неудачное падение, положила ей руку на плечо, но девушка продолжала хныкать, сидя на полу брошенной куклой.

Как же так?! Почему?! Она оказалась столь слабой, что не может спасти даже своего учителя. Она была готова отдать все, чтобы дать старику еще один шанс. Точнее, почти все. И чем реже пульсировала кровь, выталкиваемая из сквозной дыры в груди Д’Энуре, тем сильнее ей хотелось забыть данные ей когда-то клятвы. Когда остывающее тело старика издало свой последний вздох, она все-таки решилась.

Ее плачь прекратился внезапно настолько, что удивил и цвергов. Девушка подняла окровавленную ладонь на уровень груди и стала произносить слова, что проникали в душу, коверкая ее.

— Юиль, — тихо позвал Ульз, испытывающий неприятное и липкое ощущение запретной магии.

— Заткнись! — рявкнула девушка и продолжила свой ритуал. Кровь, что ранее стекала с ее ладони начала собираться и вспучиваться, устремляясь вверх. Спустя пару мгновений, в ее руках оказался алый кинжал искусной работы, что пульсировал в унисон