Высшие кадры Красной Армии. 1917-1921 гг. - Сергей Войтиков

Отдельно следует отметить учреждение в апреле 1920 года должности помощника Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики по Сибири и состоящего при нем штаба. В соответствии с утвержденным 26 сентября положением, помощник Главкома по Сибири находился на двойном подчинении – «в отношении управления действующими войсками Главнокомандующему, а в организационных вопросах – через Всероглавштаб, помощник Главнокомандующего входил членом в Сибирский революционный комитет с правом решающего голоса». Штаб помощника Главкома становился одновременно «военным отделом Сибирского революционного комитета»[930].

В 1921 году «в связи с прекращением борьбы на внешних фронтах и переходом к мирному строительству вооруженных сил, было приступлено (так в тексте, правильно: «приступили». – С.В.) к реорганизации центрального аппарата» управления РККА; «основным мероприятием, проведенным в 1921 году, было образование единого Штаба РККА путем слияния Полевого штаба и Всероглавштаба (14.II. 1921 г. пр. № 336/41). По этой организации начальник Штаба РККА имел в своем подчинении трех помощников, начальника ВОСО, начальника связи РККА и начальника бронесил.

Первому помощнику были подчинены: 1) Оперативное управление; 2) Управление по обучению и подготовке войск; 3) Управление по внутренней службе; 4) Отдел связи штаба. Второму помощнику подчинялись: Организационное и Мобилизационное управления. Третьему помощнику подчинялись: 1) Управление корпуса военных топографов; 2) Управление по комсоставу; 3) Склад учебных пособий; 4) Отдел по потерям; 5) Административно-хозяйственное управление.

Таким образом, в составе Штаба оказалось 15 отдельных управлений, не считая управлений трех помощников. Одновременно со слиянием, Управление по Всеобучу было выделено в самостоятельное управление с подчинением РВСР. Инспекции подчинены непосредственно Главкому. В дальнейшем февральская организация уточнялась»[931]. Уже назревала реформа Красной Армии.

Во время войны реформа аппарата военного управления – непозволительная роскошь. Несмотря на неэффективность работы ряда подразделений Наркомвоена, в 1919–1920 годах проводились лишь незначительные их реорганизации. Масштабная реорганизация 1921 года была следствием сокращения армии. Она открыла новую страницу истории Красной Армии и ее центрального аппарата управления – перехода к миру.

Еще в начале 1980-х годов проводились исследования социального и национального состава РККА, однако приоритетными считались соответствующие подсчеты по руководящим военно-политическим, фронтовым и армейским органам[932]. Фактически из поля зрения историков выпали кадры Полевого штаба (ПШ) Реввоенсовета Республики и советского центрального военного аппарата, при том, что их анализ дополняет представления о политике высшего руководства РККА в годы Гражданской войны.

Троцкий о подборе и расстановке кадров: «В технической и оперативной областях я видел свою задачу прежде всего в том, чтобы поставить надлежащих людей на надлежащее место и дать им проявить себя. Политическая и организационная работа моя по созданию армии целиком сливалась с работой партии»[933]. В 1918 году Троцкий беспощадно расправлялся с самостийностью революционных командиров, устроив пару образцово-показательных процессов. Так, по его собственному признанию, «в 9-й армии был случай, когда два революционных начдива – Гузарский и Слувис – самовольно нарушили приказ и дезорганизовали хорошо задуманную операцию. Я арестовал обоих начдивов. Ко мне прибыло пять коммунистов для объяснения и защиты. Я их предал суду за самовольное оставление постов. Гузарский был расстрелян по постановлению трибунала, которому он был предан мною. После этого митингование начдивов и комиссаров прекратилось»[934].

С.И. Гусев (в 1918 г. – партийный работник, направленный по мобилизации в Свияжск, где тогда решалась судьба революции, затем командующий 5-й армией) в 1924 году констатировал: «Приезд (в Свияжск. – С.В.) тов. Троцкого внес решительный поворот в положение дел. В поезде тов. Троцкого на захолустную станцию… прибыли твердая воля к победе, инициатива и решительный нажим на все стороны армейской работы. С первых же дней на загроможденной тыловыми обозами бесчисленных полков станции, где ютились политотдел и органы снабжения, и в расположенных впереди… частях армии почувствовали, что произошел какой-то крутой перелом. Прежде всего, это сказалось в области дисциплины. Жесткие методы тов. Троцкого для этой эпохи партизанщины, самовольщины, недисциплинированности и кустарнической самовлюбленности были, прежде всего, и наиболее всего целесообразны и необходимы. Уговором ничего нельзя было сделать, да и времени для того не было»[935].

Именно в Свияжске Троцкий продемонстрировал: за трусость будут беспощадно расстреливаться даже большевики – Каппеля победили «несмотря на то, что петроградский рабочий полк, расстреляв сгоряча все патроны, сбежал с позиции, бросился к Волге, захватил пароход и начал требовать, что его везли в Нижний»[936]. За трусость «полк был ссажен (под угрозой потопления) с парохода, и созданный тут же полевой трибунал приговорил к расстрелу каждого десятого. В тот момент, когда этот расстрел был приведен, и в той обстановке, в какой он был осуществлен, это была, безусловно, правильная и необходимая мера. Этот расстрел красной кровавой чертой подводил итог предшествовавшему партизанскому хаотическому периоду существования Красной Армии и был последней переходной ступенью к регулярной дисциплине»[937].