Созвездие Хаоса - Татьяна Степанова

– Письма кому? Тебе?

– Нашему ребенку, – сказала Василиса. – Он ждал его с нетерпением. И он боялся лишь одного, что… что его могут поймать и… Тетя Алла, он был одержим идеей объяснить и показать нашему ребенку, почему он все это делает. Почему он превратился в чудовище.

– Василиса, мы узнали историю их семьи, смерти его матери, и мы знаем про любовницу его отца Тамару Филиппову.

– Я об этом прочла в его компе. В завещании.

– Это он ее убил? – спросила Мухина. – Он, да? Твой муж?

– Мой муж, – ответила Василиса. – Он представил все как самоубийство. И они там на базе купились. И даже замяли дело. Он был в отчаянии от одной вещи.

– От чего?

– Она умерла слишком быстро – так он написал. Он ей лекарства в чай подмешал. Она часто ходила на склад по работе. А что там сложного – кран автоматический, накинь петлю ей на шею, когда она под кайфом, и нажми кнопку. Он вздернул ее. И, по его словам, все произошло слишком быстро. Слишком быстро для настоящей справедливой казни. Эти женщины, они заменили ее ему. Он повторял это снова и снова, казнил ее снова и снова! Тетя Алла, он бы никогда не остановился! Понимаете, никогда. Это стало для него допингом – его месть, его расплата за гибель матери. Расплата со всеми нами, со всем городом, который, по его мнению, слишком быстро забыл его мать, забыл, чем обязан ей. Я думала, что новость о том, что у нас будет ребенок, его остановит, умерит его ярость, его паранойю. Но он убил ее! Четвертую! Он убил ее, когда уже знал, что мне рожать! Тетя Алла, вы бы его все равно вычислили, поймали. Я знаю это. Не сейчас, так потом. Вы бы поймали его. И все бы узнали, что он творил. И я… что было бы со мной и ребенком? На нас всю жизнь бы лежало клеймо – жена и дитя маньяка. Мой ребенок разве заслужил такого? Чем он виноват?

– Василиса, отойди о канистры. Подойди ко мне, – почти жалобно попросила Мухина. – Василиса, я прошу тебя, я встану на колени, хочешь? Отойди от канистры, не делай того, что задумала. Подумай о ребенке. Я знала – ты защищала его, когда убила Дмитрия там, у вас дома, и сделала вид, что…

– Вы обвиняете меня! – Василиса повысила голос. – А ведь я спасла этот город. Я спасла невинных людей от него! Я избавила наш город от маньяка! Он же делал что хотел, он убивал. Он упивался своей местью. Они же все – бедняги, они сами летели к нему как мухи на мед. Он же был местной знаменитостью – сын академика Ларионовой. Они все его знали как сына академика, все ему доверяли даже тогда, когда весь город уже жил в страхе. Он описал все это в своем завещании – трое из них сами сели к нему в машину вечером, когда он предложил подвезти их, потому что поздно и на улицах опасно. Им льстило его внимание. А четвертая из булочной чуть ли не заигрывала с ним сама! Он использовал баллончик с веселящим газом, и, когда они смеялись ему в лицо в эйфории, он бил их в сонную артерию, обездвиживал, привозил сюда. Он описал весь процесс так методично, словно это был научный опыт! Мать приучила его к методичности и вниманию к мелочам. А я, именно я положила всему этому конец! Я пожертвовала всем, что я любила, что имела в жизни! Я его обожала с детства, я восхищалась им и его семьей. Его матерью, всей этой академической аурой, я всегда хотела очутиться там, внутри их круга. И я пожертвовала всем этим, чтобы избавить наш город от смерти! Да вы должны быть мне благодарны за это! За то, что я – его жена – остановила его!

– Василиса, мы не можем быть благодарны. Мы не можем благодарить тебя за убийство Нины Кацо. Мы не можем сказать тебе спасибо, за то, что ты хотела обвинить в убийствах ни в чем не повинного человека. За то, что сплела целую сеть из подброшенных улик. Это ведь ты залезла в дом к Чеглакову, сделала вид, что там что-то искали, вырезала фрагменты его картин, а затем убила Нину Кацо, с которой Чеглаков общался, прекрасно зная, что у Нины погибла зимой сестра – вторая жертва твоего мужа. Ты оставила бумагу и клей в ее доме. Подбрасывая нам след из хлебных крошек в отношении Чеглакова. А та улика, что ты оставила на зеркале машины своего мужа – хлопок с ДНК Чеглакова. Это ведь ты сделала – подбросила, чтобы окончательно утопить его.

– Я извлекла это из футболки из корзины с грязным бельем, когда посетила его берлогу. – Василиса смотрела на Мухину. – Все сделала по правилам – перчатки, пинцет, пластиковый пакет, как в ваших дурацких сериалах показывают. Тетя Алла, это же для вас мой подарок. Я же знала… Я вас знаю с детства… какая вы дотошная. Я всегда знала, что вы пойдете по следу, что найдете. А что мне было делать? Вечно оставаться женой маньяка, когда вы поймаете его? Здесь, в этом городе, где нас все знают? Где фамилия Ларионовы у всех на слуху? Быть всю жизнь женой маньяка? И чтобы мой ребенок рос с этим?! Ну нет… Нет, тетя Алла. Я выбрала иное. Лучше быть вдовой жертвы маньяка. Любой бы поступил точно так же на моем месте!

– Нет, не любой бы, Василиса. Ты это знаешь, это твой выбор. В том завещании на видео твой муж запечатлел, как душил их?

– Да.

– Как ломал им шею, обездвиживая.

– Да.

– Как выжигал на их телах эти знаки созвездий, шифруя ненавистное ему имя.

– Да, да! Он все объяснял в завещании нашему ребенку. Он думал, что наказывает зло. Он не считал себя злом. Он считал, что восстанавливает справедливость и… Он как в штопор вошел с этими убийствами, он не контролировал уже себя. Но он любил свою мать безумно! Тетя Алла, он никогда не любил меня так, как ее. А для меня он был всем, всем в этом мире. И я пожертвовала всем! Тетя Алла, не отправляйте меня в тюрьму!

– А что нам делать с убийством Нины Кацо?

Василиса сделала быстрое смазанное движение – ее рука скользнула в карман куртки. Щелк.

И зажигалка вспыхнула в ее руке. Крохотный огонек плясал между пальцев. Удушливо пахло бензином.

– Я заплачу ее семье. Я отдам половину наследства. Хотите, я отдам все… Я оплакивала ее… Я не хотела ее смерти, но я была вынуждена. Я обязана была заставить вас поверить.

– Это место… – Мухина обвела рукой ангар. – О нем ты узнала тоже из его записей?

– Мы еще в школе сюда ходили вместе. Он водил меня, наверное, от матери узнал про старый бункер. Прикалывался, что здесь изучали НЛО. Мы… мы целовались здесь с ним тайком! Я помню каждый наш поцелуй!

– Ты хотела, чтобы мы за убийства арестовали космонавта Чеглакова. Василиса, девочка, ты рыла другому глубокую яму.

– Но теперь же вы знаете всю правду! И я отдам все деньги семье этой женщины! Я заглажу, компенсирую…

– У Нины Кацо не осталось никого, – сказала Мухина.

Василиса подняла руку с зажигалкой над головой.

– Тетя Алла, не отправляйте меня в тюрьму. Я беременна. Что будет с моим ребенком в тюрьме? Вы же всегда меня любили, заботились обо мне в детстве. Я дружила с вашей дочерью. Я любила и уважала вас. Я люблю вас сейчас.

– Тогда погаси огонь. – Алла Мухина сделал к ней шаг.

Лицо Василисы свела судорога. Она резко мотнула головой – нет!