Убийство императора. Александр II и тайная Россия - Эдвард Радзинский

Однако у большинства было другое мнение. Они объявили, что хотя сами не будут помогать Соловьеву ввиду обнаружившихся разногласий, но ни в каком случае не запретят отдельным членам оказать ему посильную помощь.

И тогда собрание окончательно превратилось в общий яростный крик. Кто-то из «деревенщины» кричал, что если появится новый Каракозов, он готов быть новым Комиссаровым.

В ответ кричали «политики»: «Уж не хотите ли донести? Тогда мы с вами будем поступать, как с доносчиками!»

В ответ кричала «деревенщина»: «Уж не хотите ли вы нас убивать? Если так, то не забывайте, что мы стреляем не хуже вас».

И в этот миг, когда они уже были готовы взяться за оружие, раздался звонок во входную дверь.

«Господа, полиция! – воскликнул Михайлов. – Мы, конечно, будем защищаться?!»

Каждый из присутствующих молча вынул из кармана свой револьвер и взвел курок.

Михайлов пошел отворять дверь. Еще минуту – и раздался бы залп, но тревога оказалась ложной: Михайлов вернулся с известием, что звонил дворник, явившийся по какому-то делу.

Но эта ложная тревога… положила конец бурным сценам. И вскоре собрание спокойно разошлось.

«Но все унесли с собой убеждение, что старое, некогда доброе единство общества “Земля и воля” разрушено и теперь каждое направление пойдет своей дорогой», – вспоминал Плеханов.

Раскол «Земли и воли» стал неизбежен.

2 апреля 1879 года в девятом часу утра Александр, как всегда, вышел на утреннюю прогулку. День императора протекал обычным, неизменным порядком. Он был уверен, что он так и умрет с этим распорядком дня.

Но в тот день в расписание его жизни было внесено существенное изменение.

2 апреля 1879 года государь император навсегда лишился традиционной прогулки.

Из газеты «Русский инвалид» от 5.04.1879 года:

«2-го сего апреля, в 9-м часу утра, в то время, когда Государь Император изволил по обычаю прогуливаться в местности, окружающей Зимний дворец, на тротуаре, прилегающем к зданию штаба войск Петербургского военного округа, навстречу Его Императорскому Величеству, с противоположной стороны здания вышел человек, весьма прилично одетый, в форменной гражданской с кокардою фуражке. Подойдя ближе к Государю Императору, человек этот вынул из кармана пальто револьвер, выстрелил в Его Величество, и вслед за этим сделал еще несколько выстрелов. Проходившие вблизи люди, а равно и городовые немедленно бросились на злоумышленника и схватили его… Божие Провидение сохранило невредимо драгоценные для России дни Августейшаго нашего Государя. Злодей арестован. Расследование начато».

На самом деле все было куда постыднее.

Он возвращался с прогулки. Уже прошел Певческий мост и вышел на площадь перед дворцом. Сзади, на расстоянии, чтоб не мешал думать, шел начальник его охраны капитан Кох.

Поодаль у арки Главного штаба, как всегда, собралась толпа любопытных… И тут император увидел очень высокого молодого человека в длинном черном пальто и в форменной фуражке с кокардой (какие носят чиновники).

Из дневника генеральши Богданович: «Маков, видевший Государя через полчаса после покушения, рассказывал со слов Государя, что поравнявшись с Государем, молодой человек остановился и отдал ему честь. Лицо этого человека обратило на себя внимание царя. И когда он невольно обернулся… увидел пистолет, направленный на него».

Поворот головы спас ему жизнь – пуля просвистела мимо.

«Пуля пробила стену дворца, где и застряла. Злодей прицелился во второй раз – царь уклонился влево, преступник прицелился в третий раз – царь опять уклонился».

«Уклонился» – так назвал Маков бегство по площади Государя Всероссийского.

Итак, когда Соловьев выстрелил первый раз (стрелял с двух шагов. – Э.Р.), пуля просвистела мимо… И тогда Александр пустился от него наутек, как мальчишка. На глазах толпы Государь всея Руси удирал у собственного дворца! Первый раз после смерти отца его заставили исполнять чужую волю.

А Соловьев бежал за ним и палил.

Выстрел. Император резко подал вправо. Он убегал зигзагами, как его учили в гвардии. Шестидесятилетний царь не потерял присутствия духа. Еще выстрел – он бросился влево. Он уже слышал его дыханье… Еще два выстрела. Но он опять успел – увильнул в сторону, пуля царапнула шинель… И наконец, последний – где-то внизу, мимо ног. Это Соловьев выстрелил, уже падая, когда его догнал Кох.

В первую минуту Кох и полицейские на площади попросту остолбенели… Потом бросились за Соловьевым. Тот успел сделать пять выстрелов, когда резвый Кох догнал его и, ударив саблей плашмя, сбил с ног.

Огромный револьвер валялся рядом. Соловьева окружили, топтали черное пальто и били. Но Соловьев уже что-то грыз. Первым сообразил Кох. Поторопился разжать челюсть, но только расцарапал лицо Соловьеву.

Во рту у Соловьева был орех с ядом. Чтобы покончить собой (как обещал Михайлову), он принял цианистый калий – один из сильнейших ядов.

Но яд, видно, был очень старый и, как оказалось потом, в значительной степени разложился. Соловьев остался жив.

В это время из дворца выскочил Петр Шувалов. Отставной начальник Третьего отделения продолжал квартировать во дворце. Он умолил Александра сесть в подкатившую коляску. (Ведь кто-нибудь из «них» мог быть на площади!) В коляске Шувалова царь проехал считанные метры ко дворцу.

Несостоявшегося цареубийцу повезли в канцелярию градоначальника.

Александр вернулся во дворец триумфатором. Объявил: «Господь опять спас!» Императрица уже все знала, хотя он приказал ей не говорить… Она сказала плача фрейлине: «Больше незачем жить, я чувствую, что это меня убивает. Сегодня убийца травил его, как зайца. Это чудо, что он спасся».

В Белом зале – придворные, офицеры гвардейских полков. Один за другим прибывали члены романовской семьи. Брат Михаил, узнавший о покушении, прибежал во дворец без фуражки. Как и 13 лет назад, собралась масса народа. При появлении царя кричали «ура!» Как подсчитал услужливо кто-то, «кричали целых 10 минут». Отслужили молебен.

Но он чувствовал – что-то совсем изменилось… Тогда плакали от счастья. Теперь старались быть счастливыми. Потому что это было уже третье покушение… И случилось страшное – привыкли! Привыкли к покушениям на своего государя.

Вечером записал бесстрастно: «Гулял. У Главного Штаба неизвестный выстрелил в меня 5 раз из револьвера. Бог спас. Собралась вся семья – один за другим. Разговор с Дрентельном: убийца арестован. Благодарственный молебен. Много дам и кавалеров. Все офицеры: ура!».

Потом звонили колокола, и он вышел на балкон над Салтыковским подъездом.

Толпа, собравшаяся перед балконом, приветствовала государя.

Василий Бильбасов, известный публицист и историк (автор знаменитой «Истории Екатерины II»), стоял в этой толпе. И он с изумлением рассказывал генеральше Богданович, как кто-то громко сказал: «Если патриот – кричи “ура”, если социалист – то молчи…». Слова эти были произнесены человеком, одетым мастеровым. «И народ, близко стоявший, спокойно их слушал и ничего с этим человеком не сделал».