"Русская освободительная армия" против Сталина - Иоахим Гофман

694. Ziemke E. The U.S. Army in the Occupation of Germany. P. 420.

695. Выписки из дневника генерал-майора Бородина, 3.3.1946. // BA-MA. MSg 149/46; См. также: Записки. // BA-MA. MSg 149/14.

696. Tolstoy N. Victims of Yalta. P. 356.

697. Освободительное Движение Народов России. С. 32–33. // BA-MA. MSg 149/26; Аз. Платтлинг (24 февраля 1946 года). // Снайпер; Кузнецов, К 13-й годовщине «Платтлинга и Дахау». // BA-MA. MSg 149/14.

698. Генерал Макнарни – в Военное министерство, 19.4.1946, 27.4.1946. // FRUS, 1946. Vol. 5. P. 154.

699. Объединенный комитет начальников штабов – генералу Макнарни, 7.6.1946. // Там же. P. 170.

700. Выписки из дневника генерал-майора Бородина, 5.2, 6.2, 10.2, 12.2, 18.2.1946. // BA-MA. MSg 149/46.

701. См. прим. 577.

702. Исполняющий обязанности государственного секретаря Мёрфи, 11.7.1945. // FRUS, 1945. Vol. 5. P. 1098. Джозеф К. Грю принадлежал позднее к критикам Нюрнбергского процесса, выразив свою радость по поводу освобождения из военной тюрьмы Шпандау гросс-адмирала Дёница, см.: Doenitz at Nuremberg. P. 46.

703. См. также: Титов Ф. Клятвопреступники. С. 228, 233.

704. Львов. Последние дни РОА в Курляндии. // BA-MA MSg 149/8.

705. Ханзен В. Служебные записки, 1.5.1945. С. 217 (на нем. яз.). // Архив автора; Он же. Заметки. С. 8 (на нем. яз.). // Там же. Утверждение заместителя руководителя Центральной службы земельных управлений юстиции по расследованию нацистских преступлений, обер-прокурора Штрейма (Streim A. Die Behandlung sowjetischer Kriegsgefangener. S. 187), что немцы убивали военнослужащих «туземных частей» и «добровольных помощников», если они в результате ранения больше не могли использоваться на войне, несостоятельно. Напротив, добровольцы, хотя и не в полном объеме, еще по распоряжению: организационного (II) отдела Генерального штаба ОКХ, № 8000/42, изданному в августе 1942 г. при существенном участии подполковника графа фон Штауффенберга, были включены в систему диспансерного лечения и обеспечения при утрате кормильца, см.: Hoffmann J. Die Ostlegionen. S. 54. (Там же. S. 146, также об обращении с добровольцами, нарушившими закон). Положения о попечительстве и обеспечении были еще уточнены распоряжением Генштаба ОКХ о «вознаграждении военнослужащих туземных частей» за № I/14124/43 от 29.5.1943. Добровольцы в «туземных» частях или немецких подразделениях вермахта, а также их наследники имели в случае увечья на военной службе, в конечном счете, то же право на лечение и обеспечение, как немецкие солдаты и их наследники. Кроме того, добровольческие части обладали хорошо развитой санитарной службой. Существовал «туземный» санитарный офицерский корпус, «туземные» лазареты и дома инвалидов, а с весны 1943 г. в Могилёве (позднее в Ютербоге) – научно-медицинский институт с военным лазаретом для подготовки военных врачей. О санитарной службе добровольческих частей см. также: Herwarth H. Zwischen Hitler und Stalin. S. 309.

706. Выписки из дневника генерал-майора Бородина, 5.1, 13.2.1946. // BA-MA. MSg 149/46; Швеннингер Х. Дополнения. С. 13 (на нем. яз.). // IfZ.

707. Strik-Strikfeldt W. Gegen Stalin und Hitler. S. 248; General-feldmarschall Wilhelm Ritter von Leeb. S. 82.

Последовательность, с которой советское правительство стремилось заполучить в свои руки после окончания войны даже последние разрозненные остатки Русской освободительной армии, дает представление о том, что должно было означать для него ее существование. Необходимо еще раз бросить взгляд на истоки. Ведь тот, кто ищет объяснения непреклонной позиции Советского Союза, должен представить себе, что высокая самооценка Советской армии в начале германско-советской войны была тяжело потрясена уже самим существованием РОА. В юбилейном издании по случаю 50-й годовщины Советских Вооруженных сил говорится: «Личный состав Красной Армии и Военно-Морского Флота был закален в морально-политическом отношении и беспредельно предан своей социалистической Родине» [708]. В Советском Союзе безо всяких ограничений господствовала догма о морально-политическом единстве советского общества, о нерушимой дружбе народов Советского Союза и о самоотверженном патриотизме «советского народа», с безграничной преданностью сплоченного вокруг Коммунистической партии. Уже то обстоятельство, что, вопреки всем попыткам политического воздействия и всем пропагандистским заверениям, сдались в плен немецким войскам и их союзникам в первые месяцы войны 3,8 миллиона, а в течение всей войны 5,24 миллиона советских солдат всех рангов, включая политработников, нанесло советскому руководству тяжелый удар. Перед лицом политики немцев на оккупированных территориях и их завязнувшего наступления это фиаско еще удалось несколько сгладить за счет усиленных мер устрашения и пропаганды.

Сообщения о военной организации военнопленных советских солдат для борьбы против московского правительства на немецкой стороне с осени 1941 г. регистрировались с растущим вниманием, но еще не означали непосредственной угрозы, т. к. вербовка осуществлялась децентрализованно, под плотным немецким контролем и происходила относительно медленно. Тем не менее, появление на передовой и в тылу группы армий «А», наступавшей на Кавказ, уже в 1942 г. около 25 полевых батальонов восточных легионов, сформированных из представителей национальных меньшинств Советского Союза, поставило советский Закавказский фронт перед сложными политико-идеологическими проблемами. Столь же неприятны должны были быть в это время ранние формы национальных русских вооруженных сил под собственным командованием, названные Бассом [709] «экспериментальными армиями», которые были сформированы в различных пунктах немецкого тыла на Востоке в течение 1942 г. Это были:

1) Русская национальная народная армия (РННА) в Осинторфе, полностью одетая в русскую униформу с национальными знаками различия, насчитывавшая около 10 000 человек, в составе 6 пехотных батальонов, 1 саперного батальона, 1 артиллерийского дивизиона[54], во главе с полковником Кромиади-Саниным в качестве военного и с Ивановым в качестве политического руководителя, которых в августе 1942 г. сменили соответственно полковник Боярский и генерал Жиленков [710].

2) 102-й Донской казачий полк (с конца 1942 г. – 600-й Донской казачий дивизион) в Могилеве, численностью около 3000 человек[55], во главе с подполковником Кононовым [711].

3) Восточный запасной полк (позднее Восточный учебный полк) «Центр» в Бобруйске, в составе пехотных батальонов «Березина», «Десна», «Днепр», «Припять», «Волга» и нескольких артиллерийских батарей[56], во главе с подполковником Яненко [712].