Спасение по-русски - Иван Стрельцов

Услышав из уст бывшего товарища приговор, Шаа сделал шаг вперед, взял пистолет и, боясь, что его решительности надолго может не хватить, упер ствол в нижнюю челюсть и дернул спусковой крючок. Выстрела слышно не было, лишь со звоном по бетонному полу покатилась латунная гильза, да на низком потолке гаража появилась загадочная картина, созданная при помощи крови и мозгов…

– Документы у нас есть, деньги на первое время тоже. Осталось решить, куда дальше двигать. – Вопрос был далеко не праздным, сейчас, сидя в полумраке небольшого бара, за бокалами с пивом, беглецы искали на него ответ.

Турпал, затянувшись горьким дымом сигареты, задумчиво произнес:

– Теперь у меня в кровниках вся Ичкерия, включая президентскую гвардию и барбосов из ДГБ.[9] Искать будут повсюду и найдут, даже если я спрячусь в лунном кратере. Это лишь вопрос времени. Так что лучше вам держаться подальше от меня.

– Ну да, а мы вроде как и ни при чем, – рассердился Шурик, стирая с верхней губы пивные усы. – Вот так сразу и пойдем в военкомат, там нас поставят на учет и помогут с работой. Да только нос кажи домой и узнай об этом, как говорится, компетентные органы, с нас там фарш накрутят и отправят елки окучивать в район вечной мерзлоты.

В словах Сермяжного звучала истинная правда, вернись он в родную бригаду, откуда убывал на «Чеченский фронт», встречи с особым отделом никак не избежать. А там сидят профессионалы, мастера своего дела, они умеют работать по-настоящему. Разберут каждый день по хронометру и выяснят все, до мельчайших подробностей. И то, что они считали броском к свободе, могут квалифицировать как убийство граждан Российской Федерации (боевиков ведь никто гражданства не лишал). И даже если уголовное дело не заведут, то сообщить заинтересованной стороне смогут вполне.

– И что нам остается? – спросил Турпал, осознав правдивость умозаключений боевого товарища. – Отправиться в тайгу и там со временем одичать, как первобытным?

– Можно сделать операцию по смене пола, – скрывая усмешку, вставил Ковалев. – Только сдается мне, что денег на всех не хватит. Пластический овес ныне дорог.

– Здоровый юмор смертников, – хмыкнул Александр Сермяжный и вздохнул. – И что бы вы делали без дяди Шурика?

– И что мы с ним будем делать? – дурашливо парировал Гога.

– А вот что, – десантник закатал рукав рубахи и продемонстрировал внутреннюю сторону запястья, где была выколота длинная комбинация цифр.

– И что это за шифровка, типа «Юстас Алексу»? – продолжал ерничать Ковалев.

– Нет, – Сермяжный серьезным взглядом обвел друзей. – Это номер очень козырного телефона. Там нам дадут и еду, и кров, и работу по нашей специальности. Осталось только найти телеграф.

– В двух кварталах, – Турпал указал направление…

Вернулся Александр через десять минут, одним глотком осушил бокал с пивом и с радостным блеском в глазах сообщил:

– Все на мази. Через двое суток нас ждут в Москве. Одна проблема, – как туда добраться, не привлекая внимания.

– Это как раз не проблема, – заверил его Рысь, намекая, что в этом городе у него есть серьезные связи…

Подвал был просторным, квадрат правильной формы четыре на четыре и такой же высоты потолок. Выложен этот самый потолок был из широких бетонных плит, под которым на тонком шнуре висела «лампочка Ильича». Она горела тусклым светом, совершенно не освещая углы, которые были пугающе темными.

Впрочем, людей, находящихся здесь, углы пугали меньше всего. Двое пленников безжизненными кулями валялись на старом полусгнившем матрасе. Кисти их рук, предварительно заведенные за спину, были скованы наручниками.

Игорь Волин, получивший мощный нокаутирующий удар в челюсть, находился в состоянии прострации. Ганс Краух, отделавшийся, что называется, легким испугом и малой кровью, когда он пытался в очередной раз перезарядить двустволку, привстал и привалился к стене. Вымотанный долгим бегом по пахоте, Ганс даже толком не смог сопротивляться навалившимся на него двум бройлерам. За что те его не особо больно попинали, так, для проформы.

В пустом подвале неприятно пахло сыростью и подгнившими овощами, но вскоре Краух притерпелся к этому амбре и практически перестал его ощущать, отметив про себя как положительный момент. Для зимы температура в подвале была вполне сносной, по крайней мере пар изо рта не шел. Рядом зашевелился Волин.

Сколько они пробыли в этой земляной тюрьме, бывший агент разведки ГДР не знал, но, по его подсчетам, прошло не меньше суток. Сперва похитители суетились наверху, он слышал их торопливые шаги, негромкую речь, потом все стихло. Через некоторое время все повторилось, но тоже не надолго. Сейчас наверху вновь звучали голоса, шаги и даже смех. Чувствовалось, что нервозность исчезла.

«Спали», – догадался Ганс, и эта догадка его не особо обрадовала. Преступники не торопились как можно скорее выбить из бизнесмена то, что им надо. А действовали не спеша, профессионально… Впрочем, после того, как быстро они смогли вычислить логово его безбашенного спасителя, в их профессионализме сомневаться не приходилось. Сейчас главной проблемой для Крауха было то, что, как он ни старался, никак не мог просчитать, какой же была цель этого нападения. А потому не мог выстроить необходимую линию поведения.

«Придется действовать, как сказал Наполеон: «Главное, ввязаться в драку, а там посмотрим». Вот все, что на тот момент пришло в голову.

Наконец наверху с противным скрежетом подняли металлическую крышку люка, оттуда ударил яркий поток света, потом появилась деревянная лестница с широкими ступенями.

В подвал один за другим спустились пятеро мужчин в картонных масках, прикрывающих верхнюю часть лица. Тем не менее одного из пятерых Краух сразу узнал. Это был старший из группы пытавшихся его похитить в аэропорту, подельники его называли Контуженым.

В подвале пятерка встала возле пленников полукругом, пристально их разглядывая.

«Главарь в центре», – сразу выделил старшего Ганс, при этом он втянул голову в плечи и испуганно смотрел на похитителей исподлобья. Волин на их появление никак не отреагировал, все так же непрерывно пялясь в темный угол.

– А ты его неплохо приложил, слышишь, Панчер, – хохотнул Контуженый, обращаясь к стоящему рядом крепышу.

– Буду я с ним миндальничать, – недовольно буркнул тот и сплюнул сквозь зубы на земляной пол. – Не выруби я его с первого раза, этот герой сделал бы из меня такое же сито, как из Кабана.

– Да, Кабана он на голос мочнул. Я только и успел залечь на асфальте, а то рядом бы оказался, – мрачно вставил третий.

– Тебе-то чего переживать, Маклауд, ты же бессмертный горец, – заржал тот бандит, которого называли Панчером.

– Нехорошо с Кабаном получилось, – проворчал Контуженый, – спалили, как бродячую собаку.