1917. Русская голгофа. Агония империи и истоки революции - Дмитрий Зубов

И если с продовольствием после полутора лет войны дела еще обстояли нормально, то дефицит дров стал для всех полной неожиданностью. Именно тогда появилось такое явление, как спил на дрова дворовых и уличных деревьев. Кое-где в ход пошли заборы и старая мебель. Как водится, топливо закончилось не равномерно. В то время как одни склады опустели, у некоторых торговцев дров оставалось в изобилии, и они тотчас взвинтили цены на них. Рост цен за три месяца составил 60%.

В Нижегородской городской думе в январе 1916 года впервые было высказано предложение о замораживании цен и даже реквизиции, то есть попросту принудительном изъятии дров. Данное предложение у некоторых депутатов вызвало легкую оторопь. Изымать частную собственность?! Грабить торговцев?! А завтра вы предложите хлеб и сахар реквизировать! В общем, дискуссия была острой и длительной, высказывались самые разные идеи и предложения. «В этом вопросе надо проявить осторожность, господа! – заявил депутат Ф. В. Невский. – Губернская власть, которую мы будем просить о реквизиции, потребует от нас серьезных обоснований нашего ходатайства, и даже документальных данных». «Реквизировать надо не только на территории Нижнего Новгорода, но и в районах, прилегающих к городу: на Мочальном острове, в Печерах и на побережье Оки», – кричали другие. Все понимали, что реквизиция представляет собой некую опасную черту, заглядывать за которую пока было страшновато. Вдруг дела и так наладятся…

В итоге семнадцать гласных проголосовали за реквизицию, девятнадцать высказались против, и проект был отклонен. Одни вздохнули с облегчением, другие подумали, что дума лишь оттянула неизбежное.

Впрочем, если дефицит дров в принципе был ожидаем, то другого явления, возникшего в декабре 1915 года, совершенно никто не предвидел! В преддверии Рождества в России внезапно закончились… простые игральные карты. В газетах даже появились заголовки типа «Карточный ажиотаж». «Последние дни были отмечены небывалым спросом на карты, – сообщали столичные СМИ. – Магазин был буквально наполнен публикой, забиравшей карты огромными партиями. Приходили с чемоданами, бельевыми корзинами и доверху наполняли их пачками карт. Забирали по сотням и даже тысячи дюжин колод».

Как оказалось, причиной тому стали слухи о грядущей мобилизации единственной в стране карточной фабрики для нужд государственной обороны. Сказалась также большая загрузка железнодорожного транспорта военными грузами, вследствие чего поступление игральных карт из Петербурга в провинцию стало происходить с перебоями. Чиновникам ничего не оставалось, как применить проверенный прием: попросту ограничить отпуск товара! С 20 декабря в одни руки разрешалось продавать не более дюжины колод. Дело в том, что в отсутствие других доступных развлечений большинство граждан развлекалось именно картежными играми. С азартом крыли и стар и млад – в клубах, ресторанах, квартирах и избах. Причем играли так много и усердно, что колоды стирались и изнашивались буквально за считаные дни. Так что стремление запастись к Рождеству и на будущий год картишками было вполне понятно.

А вот в оккупированных немцами областях, как казалось, было все не так уж плохо. В газетах даже появилась новая рубрика под названием «Из эвакуированных местностей». Еще полгода назад подобное никто не мог представить даже в страшных снах!

«Варшава. В Варшавский университет до сих пор поступило 1210 слушателей, в политехникум – 520 слушателей, в том числе 15 женщин; евреев поступило 31%, – сообщали газеты. – По причине открытия университета, прибыли в Варшаву многие представители американской и немецкой печати. После официального открытия журналисты были приняты во дворце генерал-губернатором. Из познанских газет ни одна не получила приглашение на это торжество, за исключением консервативной националистическо-немецкой „Poscner Tageblatt“… Плата за слушание лекций в Варшавском университете составляет по 4 марки за час семестра, в политехникуме введена плата полугодичная за все лекции в размере 60 руб.

По случаю открытия университета поступили пожертвования от разных именитых представителей города, а также учреждений и общественных организаций. Крупные пожертвования сделаны артистами театров, а также редакциями периодических издании…

После вторжения немецких войск в Варшаву оказался недостаток съестных припасов, и население буквально голодало. Теперь продовольственный вопрос хотя и медленно, но налаживается. Несмотря на все еще неудовлетворительное во многом состояние города, умственная жизнь в Варшаве процветает. Публика посещает театры, артисты ставят пьесы, давно не игранные в Варшаве. В кинематографе публики много…

В четырех пунктах города (Новый Свет, Аллея Иерусалимская, Банковая площадь и у Еврейской гостиницы) поставлены немецкие киоски для продажи берлинских газет и изданий. В киосках этих продаются также планы, путеводители, открытые письма[51] и т. д.».

Кстати, первые лекции были прочтены польскими преподавателями по предметам «История польской литературы» и «Польский язык». У некоторых читателей подобные новости вызывали недоумение и даже ужас. Как это варшавяне, целое столетие жившие в Российской империи, так легко перешли под немецкую юрисдикцию?! Да еще и вместо партизанской борьбы пошли лекции слушать и кино смотреть! У других же закрадывалась мысль: а за что, собственно, воюем и терпим лишения? Ну, придут немцы, электротеатры, цирки и публичные дома будут все так же работать. Да, может, еще и водку разрешат! Одним словом, «атмосфера общенародной войны 1812 года» явно не удалась!

Ну а в канун Рождества Христова Святейший синод разослал циркуляр, в котором требовал «…взамен обычно совершаемого в этот праздник, после божественной литургии, благодарственного и молебственного пения Господу Богу по случаю воспоминаемого в означенный день избавления Церкви и Державы Российской от нашествия галлов и с ними двунадесяти язык, должно быть отправлено молебнов пение о даровании победы христолюбивому русскому воинству». Видимо, руководство церкви опасалось, что помолиться за русскую армию попросту забудут.

Наступил 1916 год. А тот самый безжалостный паук, означенный в вышеупомянутых стихах, продолжал тихо и для многих незаметно плести паутину, из которой Российская империя уже не сможет выбраться…

К началу 1916 года обозначилась не только катастрофическая слабость русской армии, но и неспособность союзников изменить ход войны. Практически все операции Антанты прошлого года закончились поражениями. Вступление в войну Италии также никак не повлияло на ход событий, кроме образования еще одного беспросветно позиционного фронта. Ну а главное, Балканы, из-за которых, собственно, империалисты и затеяли бойню, почти полностью оказались под властью центральных держав. Особенно болезненным для русского общества стало вступление в войну Болгарии на стороне Германии и Австро-Венгрии. В ходе стремительной операции, схожей с немецким натиском на Восточном фронте, австрийские и болгарские войска разгромили сербскую армию и оккупировали всю страну, из-за которой Россия вступила в войну.